Ольга Югова - Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: все дальше вперед

По вечерам, когда девочки уже лежат в постельках, и книжку мы прочитали, и пора спать, я им говорю, что за день произошло хорошего. Таня всегда напоминает, чтобы я не забыла, и когда я говорю про Маху, уточняет: «а со мной что хорошего сегодня произошло?» И если они днем бесились, и я говорю: «вы очень звонко ныли», Таню это не устраивает: «нет, про это не надо, а что хорошего произошло?» О спящих – или хорошо, или ничего. Ну что же, логично.

У Махи новый стимул ходить – она подходит к огромному сугробу на краю дороги, падает в него и радостно уползает в снежную глубь. И не проваливается, а вот когда я лезу туда ее доставать, мне там выше колен.

Таня все время грызет пальцы, и я дала ей пустышку. Таня погрызла ее совсем немножко и с негодованием отвергла: «я уже большая!» Зато Маха потребовала себе тоже пустышку, хотя она пальцы не жует, и сказала, что будет с ней спать. Вот оригиналка, да они никогда с пустышками не спали, даже в самые ранние моменты своей биографии. Сказала ей, что тем, кто спит с пустышкой, не читают на ночь книжки. Она выбрала книжку, но не без внутренней борьбы.

Выходные это прекрасно. Бросила детишек на папу и пошла проверять крепость льда на реке. Не очень крепкий))))

Маха просит посадить ее на верхний ярус кровати и балдеет там: «у Тани клевей, чем у меня, потому что высоко». Дай ей волю, она там и останется. Но Маха и со своего яруса любит спускаться, ныряя вниз головой, поэтому на верхнем не оставляем ее без страховки ни на секунду.

Иногда Маха впадает в нигилистические настроения: «мам, я ничего не могу, ни сидеть, ни лежать, ни стоять». Ничего, зато ходить может, и даже не пытается это отрицать. Шла тут по улице и ныла, а я хотела записать видео. Прошу ее перестать ныть, она ни в какую. Тогда говорю: «я пошлю это видео доктору, и он огорчится, что ты ноешь. Он ведь думает, что ты рада, что ходишь!» Маха в тот же миг прекратила нытье, приосанилась, сказала: «да, я рада!» И пошла хорошо и радостно. Правильно; кому как, а для Махи ходить – это ее суперспособность.

Маха: «я принесу тебе это из сна». Почему-то я думаю, что она легко это может сделать. Еще одна суперспособность.

Маха отсмаркивается после физраствора, папа удивляется, откуда у нее столько соплищ. Маха: «это потому, что надо опять начать ковид. Как это будет угарно!» Нет уж, хватит нам ковидов, и так уже было достаточно угарно.

Таня утром, как только проснулась: «а когда мои именины?» Говорю, что завтра. Таня: «какая красота!» Да не то слово.

Поднимаю Маху, чтобы посадить ее за стол, и говорю: «гиря!» Маха, радостно: «пудовая!» На самом деле, в одежде и обуви совершенно точно пудовая.

Девочки после обеда направляются в гостиную. Таня, забежав туда: «тут папа!» Маха: «не бойся, папа, мы тебе не помешаем. Наверное». Хорошее уточнение было, уместное.

Девочки нашли в своих игрушках двух зайцев, которые похожи друг на друга, как Таня с Махой. А я нашла вязаные глаза, и когда показала их девочкам, они засияли улыбками и попросили повесить их в детской. Теперь у нас там еще и глаза висят. Хорошо хоть, что они не светятся в темноте.

Девочки в ванне наливают воду в ведерки и крошат туда же мыло: «мы растворили мыло в воде, и она превратилась в молоко». Чудеса. Я очень надеялась, что они не станут его пить, но уверенности не было.

Поехали в Мед-Амко только с Таней, без Махи – кажется, впервые так. Но у Махи занятие только завтра, а тащить пудовую гирю просто за компанию вот именно сегодня мне что-то не захотелось. Еще придется. Маха, конечно, расстроилась, но бабуля утешила ее книгой. Зато Таня была горда неимоверно. На массаже рассказывала нам сказки про телевизорщика, очень подробные и с такими прочувствованными интонациями, что интересно было даже мне. Садясь в машину, сказала: «Мед-Амко – это бооольшой дом!» Ну так-то да, медцентр находится на первом этаже 14-и этажной башни. Большой дом.

На обратном пути Таня сделала мне комплимент всех времен. Ваня ведь принципиально не поставил в машину магнитолу. То есть поставил, а потом вынул, потому что нечего от дороги отвлекаться. Поэтому я за рулем поневоле пою сама. И Таня в самом начале дороги попросила меня петь погромче. Понятно, у более строгого ценителя сразу бы завяли уши, но Тане понравилась даже «Иволга» Заболоцкого в моем исполнении, хотя лажаю я всегда чудовищно.

По нынешней дороге я поняла, что прошлогодняя бесснежная зима была просто специально для меня создана. Маха только благодаря погоде могла начать ходить по улице – это сейчас она по сугробам шпарит, как будто всю жизнь так умела, а тогда она передвигала ноги с черепашьей скоростью, и даже по сухому асфальту идти было огромной проблемой. Я катала девочек еще в двойной коляске – снег сделал бы это невозможным. Ну и главное, впервые совсем сама села за руль, через 7 лет после обучения – по такой зиме, как сейчас, я бы точно куда-нибудь улетела.

Тане подарили на именины кучу всего, и разумеется, все это не только ей, но и Махе. Основной подарок – это шестилапый. Таня просила себе на именины сперва ехидну, потом шестилапого, потом чечетку. В итоге она получила самого чудовищного чудищу, которого я смогла найти, но у него только 4 лапы. Мы решили, что пятая и шестая эволюционировали в уши. Не для того я полгода безуспешно искала по всем магазинам ехидну, чтобы бросить ее и еще столько же искать шестилапого. Вместо чечетки прилетели иволга и свиристель, и еще слон. И всех их надо раскрашивать. Сижу раскрашиваю слона, девочки пристально смотрят. Прошу их не толкаться, Маха изрекает: «я учительница. Не хами!» Мариванна в чистом виде.

Таня: «мама, я пойду наверх. А Маня здесь останется поиграть, а то она очень громко хохочет. И так испуганно говорит, когда я бегу». Когда Таня бежит на меня, я тоже заикаться начинаю.

Маха просит: «слепи мне какое-то странное чучело!» Да я уже слепила двух странных чучел, бегают вокруг и все время чего-то от меня хотят. А ведь именно в этот день пять лет назад Таню положили в палату к нам с Махой, и жизнь потеряла последние очертания реальности. Как вспомню… Хотя иногда тот факт, что их две, был очень удобен – когда одна из них давилась и синела, или мне казалось, что она посинела, я быстренько клала их рядом и сравнивала, и чаще всего оказывалось, что все нормально. Но совершенно точно помню, что они никогда не плакали без меня. Как пишут про отказных младенцев в учреждениях – что они не кричат. Я это увидела своими глазами – Маху увезли на промывание слезного канала, до меня донесся вопль, и тут же привозят совершенно спокойного ребенка. Я беру ее на руки – она тут же начинает рыдать. Кладу – замолкает и отрубается. Маха еще быстро оттаяла. Таня начала реагировать на нас уже дома и далеко не сразу.