Ольга Югова - Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: все дальше вперед

Раз уж в Мед-Амко художественный конкурс, я тоже нарисовала Валентину Михайловну, правда в маске, потому что мои художественные таланты весьма ограничены. Но девочки, когда я утром показала им свое творение, сразу же ее узнали, что не может не радовать. А потом они наконец сообразили, что такое конкурс, что значит победить, и какая полагается награда победителю. И Маха тут же воодушевилась сама нарисовать доктора. Если учесть, что ее обычно вообще не заставить взять карандаш и хоть раскрасить что-нибудь, не то что самой нарисовать, то это вообще чудо из чудес. Сказала: «я хочу выиграть приз!!» И видимо на самом деле хочет, потому что она действительно нарисовала доктора. Правда, со спины, потому что изобразить лицо на первый случай сложновато, и в абстрактной манере, но нарисовала же. В сиреневых тонах. Сиреневый – это у нее цвет для самого любимого. Так мило.

Вообще сегодня получился день художеств, потому что вечером они потребовали раскрашивать птичек. И Маха ударилась в долгие философские рассуждения, почему у птиц клюв длинный, «а у меня плоский рот». Не хватало Махе еще клюва. Они мне и так обе весь мозг выклевали.

Девочки провели полдня в Мед-Амко довольно весело и с пользой для здоровья. И если не считать мелких взбрыков, вели себя даже довольно прилично, но зато как только вошли в дом, устроили такое грандиозное орево – прямо как в старые добрые времена. Нет, я все понимаю, они просто проголодались, но гораздо быстрее было сесть за стол без предварительных воплей и выяснения отношений на полчаса. Когда я сама смогла сесть пообедать, мне уже больше всего хотелось съесть девчонок, и можно даже без соли. Придется опять, как давным-давно, брать с собой еду и кормить их на всех стоянках и прямо на ходу.

А левшой Маха так и не стала, и амбидекстром тоже. Даже доктора рисовала правой рукой, и повязка нисколечко ей не мешала.

Едем с девочками в машинке; на трассе им и так нормально – быстро и весело, а по городу Таня начинает руководить и командовать: «направо! Теперь налево! Мам, а где право где лево?» Вот неплохо было бы сначала это узнать, а потом уже подсказывать мне, куда ехать, потому что у нее получается чаще всего невпопад. Но с таким важным видом, куда деваться.

Девочки всю дорогу в Мед-Амко предвкушали мультики, а доктор включил их не сразу. Таня быстро утешилась шведской стенкой, а Маха картинно страдала: «хочу покоя!» И на наши просьбы прекратить нытье отвечала трагическим голосом: «не могу не ныть!» Ей только Дездемону играть в финальной сцене. А в другом амплуа можно Джульетту, потому что, когда мультики настроили ее на благостный лад, она снова зацеловала доктора. Быть объектом машкиной любви – это испытание не для слабонервных, да.

Из Мед-Амко поехали делать Махе ЭЭГ. Еще разок так съездим, и ЭЭГ нужно будет делать уже мне. Девочки считают себя такими самостоятельными – туда не пойду, сюда пойду – а стоит мне отойти от них на полметра, сразу визг резаного поросенка: «мама!! Подожди!!!» Двух резаных поросят. А Маха вообще тут же шмякается в знак протеста. Потом они, к счастью, переключились на игрухи, а потом стали кошмарить пацана, который пришел туда же поиграть.

После ЭЭГ Маха, садясь в машину, возмущается: «темнеет! Мы что, так и поедем в темноте?» Нет, специально ради Махи солнце встанет снова и осветит нам путь. В каком-то смысле так и произошло – на дороге прямо над нами зажглись фонари.

Таня, когда я сажала ее в машинку, сказала: «ты весишь больше нас! Ты весишь много километров в час!» Интересная мера веса. Отчасти так и есть, потому что Ваня настаивает, чтобы я по трассе ехала не быстрее, чем весит он, а по городу – как вешу я сама. По городу быстрее и не получается, а вот по трассе я прибавляю Ване немного… километров в час.

Девочки посмотрели сегодня недельную норму мультиков. На ЭЭГ им поставили Лунтика, чтобы их обеих обезвредить. Потом Маха смотрит на вечернюю луну: «луна! Наверное, на ней родился Лунтик!» Именно на ней. Другой Луны нет.

Достала разноцветные пуговицы, чтобы Маха тренировала мелкую моторику. Девочки за них только что не дерутся, и Махе приходится раскладывать их по цветам на скорость, иначе ее опередит Таня, и Махе ничего не достанется. Круто зашло.

Папа принес шахматы и стал приобщать девочек к игре. Они, конечно, сначала запищали: «лошадкииии!» А потом вроде включились и даже начали пытаться осознать правила. К пяти годам включили в свою картину мира существование правил, но вспоминают об этом редко.

Сегодня Маха закатила доктору такие мощные сопли-вопли, что мы прям вспомнили, что такое Маха. Когда ей говорили, что она все эти упражнения отлично умеет и уже много раз делала, Маха парировала: «я разучилась!» Хитрющая. Но придется заново учиться, всего делов. Она очень быстро вспоминает все, чему разучилась. Приходится.

Таня, заглядывая в маруськин горшок, со знанием дела: «ну она немного покакала. Я какаю-то больше». Уделала Маху во всех смыслах, ага.

Маха при ходьбе стала очень сильно поднимать руки, и, чтобы отучить ее от этого, я ее минут на пять замотала эластичным бинтом, типа смирительной рубашки. Чтобы она хоть принцип поняла, как надо руки держать. А у нее развился стокгольмский синдром)) она теперь берет этот бинт на ручки, нежит его, качает и говорит: «мой милый бинтик». У меня нет слов.

Вышли погулять, как раз самый скользкий лед снегом присыпало, и Маха даже смогла пройтись. Она любовалась снегом изо всех сил: «как одеяло! Какая красота! Я вот именно о таком и мечтала!» Смотрит на меня: «мама, у тебя вся челка белая». Потом на фонарь: «что это такое большое яблоко?» Говорю, что это у нее снег очки залепил, и ей фонарь кажется яблоком. Маха: «налетело на линзы, поэтому не видно». А правда красиво.

Маха в Мед-Амко пытается сделать упражнение типа полумостика, только на просьбу доктора поднять попу поднимает голову. А что, попа, голова, какая разница. Маха путает спину с животом, голову с попой, но право и лево она не путает никогда. Достижение, что ж.

Таня, глядя, как папа поспешил на кухню за их ужином: «и бегом прямо по лестнице, как ладья!» Сразу видно – папины уроки по шахматам не прошли даром. Их и послушать любо-дорого: «Таня, как ты можешь съесть ферзя?» Пока Таня думает, как, Маха радостно кричит: «я могу съесть ферзя!!» Махе лишь бы есть.

Маха в перерыве между домашними ходилками сидит и нежится, уткнувшись носом в мою шею: «я пригрелась на теплой груди». Из какого литературного произведения эта цитата, ума не приложу, но получилось так смешно, что я опять своим хохотом спугнула всю романтику.