Борис Большаков - Геометрия крыла

Ласка́ют
тентакли
красивый солярный знак,
в спектакле
много хороших рун,
я – собираю
по зёрнышку козинак.

На кизяка́х
настойка —
настройка струн —
не мой вкус,
не мой пай,
и – размах
не мой.

«Живи долго
и – процветай»,
так говорил Ни́мой,
легенда,
который Спок.

Я слышу,
о чём поют,
отсюда – не всем
салют
и – даже хлопо́к.

Господь
щёлкает па́льцами,
материя – подчиняется —
чудо в глазах,
чудеса – ко́льцами,
семья планет,
Солнце,
и – Млечный путь,
небеса;

итого —
семь нот.

Глубже копать —
исписа́ть блокнот.
– вай нот?
* почему нет?

Не много собрал монет,
чуть больше – значков,
наклеек, вкла́дышей,
фишек, бабочек
и – жучков.

Всё – где-то лежит,
и – всегда со мной:
бесценные муляжи
тя́нутся
за ценой.

Я – в ком-то – лежу,
валяюсь где-то,
кусая чужой зрачок,
я тоже был чьей-то
радостью:
теперь – я – уже —
то ли жук,
то ли значок,
покрытый
чужой
осадостью,
забытый сборник
в глухом саду.

А кто-то – ждёт,
понимает и верит,
что – окончательно —
не сойду
и – не упаду,
как метеорит…

От первача —
в голове кисель,
лишённый воздуха
млечности.

Удар об землю:
на колесе —
восьмёрка —
знак бесконечности.

<11—13.06.20>

Неженка и странница,
тёртая затворница:
ты боишься раниться,
если кто дотронется.

Плакаться и маяться —
вечная охотница:
то не так лета́ется,
то не эдак хо́дится…

+

Ты – не операбельна:
бьёшься лихорадочно…
Не коммуникабельна,
не самодостаточна.

В валенки обутая,
околостоличная,
ве́трами раздутая,
и́скра горемычная…

Днём и ночью – трудница:
мастерица ясная,
скромница, распутница —
щедрая и властная.

Кто создал и выкормил —
складно церемонился:
вырастил и выкорнил,
за тебя и молится.

Вечное томление —
лирика типичная,
ты – определение,
искра горемычная…

<06.12.20>

Склонность к одиночеству и грусти —
ниоткуда – сыпется, как дуст:
многие – находятся в капусте,
мне же – колыбель = терновый куст…

Меньше пустословия, но пауз —
больше – на лирический квадрат:
я – спешу, летающий – как страус,
обналичить лётный аппарат.

Как бы состояние полёта
вконопатить в голову и грудь —
плёвая, казалось бы, работа —
умудрилась панику раздуть.

И – теперь она – воздушный шарик,
тряпочное тело прихватив,
будто бы навязчивый кошмарик,
мир, любовь, добро и позитив —
за собой уносит – в неизвестность:
внутренность – на публике – горда́…

Ощущая совестность и тесность,
паника – летит на провода.

Трудно – начинать и становиться:
жизнь идёт – меняется уклон.
Как же тяжело летать, как птица,
если ты – большой и толстый слон…

<07.12.20>

В нога́х – мышиная возня:
не наступить – исключено́…
Но – вышел, страх запеленя,
во двор – оди́н весомый слон.

Неповоротлив, неуклюж,
и – свиньям – весело, смешно,
и – рожи – сытые – из луж —
визжат, смеясь:
– Не эталон!

Шутя про танцы и пилон,
орда бурлит – сообрази́,
крутись-вертись, нелепый слон,
мол, кто не скачет, тот – не свой…

По серо-розовой волне,
от взглядов – по́ уши в грязи,
обида едет на слоне,
а слон – качает головой.

Такой большой и сильный, что ж —
легко изъеден мелюзгой:
слон – только с виду – толстокож…
Нет, комары – не изнуря́т…

Но изучателю глубин —
портрет представится другой,
когда из маленьких дробин
сольётся пушечный снаряд.

Природа выдала слону —
большое сердце и мозги,
и ширину, и глубину,
и – цирковые номера…

Как ро́дич – бивень – колуну,
да – слишком много мелюзги,
производящей пелену,
и – дух въеда́ется – во мрак.

Растущий чёрный обелиск —
мешает видеть красоту,
перемешались визг и писк,
и – серость стала розове́ть…

И – огламуренный кружок
стекает кровью по кресту,
и – повернулся рычажок,
и – не́кто – ры́кнул,
как медведь.