Светлана Прошельцева - Хорошо смеётся тот, кто смеётся

Протопоп Аввакум, по его словам, видел Антихриста своими глазами. «Ведут его ко мне два в белых ризах наголо человека, – писал он. – Плоть-то у него вся смрадна, зело дурна, огнём дышит, а из ноздрей и из ушей пламя смрадное исходит… И дурно мне стало и ужасно» (Житие протопопа Аввакума. Горький, Волго-Вятское книжное издательство, 1988).

Когда староверы стали утверждать, что Антихрист воплотился в патриарха Никона (это было в 1666 году — прорицатели напророчили, что именно в этом году Антихрист заявит о себе), Аввакум опроверг эти домыслы. « Никакой это не Антихрист, — заявил мятежный протопоп. – Антихрист у нас на Руси не родится. А Никон – это шиш Антихристов, плутишко. Я Никона знаю. Недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне, отец у него черемисин, а мать русалка. А он, Никитка, колдуном учинился, да баб блудить научился, да к чертям попал в атаманы» (там же).

Никон был избран патриархом после смерти его предшественника, Иосифа, в 1652 году. Он вынудил царя дать обещание не вмешиваться в дела Церкви. И тут начался раскол, поскольку новый патриарх задумал привести русские православные обряды и книги в соответствие с греческими.

Перед Великим постом 1653 года Никон предписал совершать крестное знамение тремя перстами, что противоречило актам Поместного Стоглавого Собора 1551 года, закрепившим двоеперстие. Собор 1654 года положил начало делу унификации московских книг в соответствии с греческими, напечатанными на Западе. В 1656 году всех, крестящихся по-старому, объявили еретиками и предали анафеме.

Но и Никон, в конце концов, подвергся опале. В декабре он был сослан в Ферапонтов Белозёрский монастырь, а после смерти Алексея Михайловича его перевели под более строгий надзор.

Ссылка продолжалась до 1681 года, Никону, уже тяжело больному, было разрешено вернуться в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, на пути к которому он скончался. Но на его реформах крест не поставили. Они остаются в силе до настоящего времени.

А что касается Антихриста, то по-прежнему пророчеств о его приходе не счесть. Как и о конце света. Наверное, эти темы будут муссироваться, пока существует человеческая цивилизация.

Воевода-изобретатель

Давным-давно это было —ещё в XVII веке. Назначил тогда государь воеводой в Нижний Новгород боярина Василия Андреевича Коржбок-Столпину. И тот придумал весьма оригинальный способ обогащения.

Своё внимание Коржбок-Столпина обратил на острог, где томились в кандалах разбойники и душегубы. И, сговорившись с ними, стал отпускать их под конвоем для сбора милостыни. Половина её оставалась у колодников, а вторую половину воевода клал в свой карман.

Но выручка была невелика. И тогда Столпину осенило: а почему бы не использовать преступников в качестве загонщиков во время охоты?

Это «рационализаторское предложение» было воплощено в жизнь. Обитатели острога справились со своими обязанностями лучше некуда. Поскольку кандалов с них не снимали, лязг их пугал зверьё, и оно сломя голову неслось прямо на охотников.

Надо сказать, интерес к арестантам, проявляли и потом. В частности, нижегородский полицмейстер Афанасий Татищев. Он применил уже опробованную схему сбора милостыни.

Но четверо лихих людей, скованных попарно, однажды каким-то образом сумели освободиться от цепей и скрылись. Это вызвало бурю гнева. Полицмейстер повелел «отмечать лица преступников клеймом для легчайшей за ними слежки» (РГАДА).

Клеймо со словом «вор» прикладывали к лицу. Острые иглы прокалывали кожу, в ранки попадал порох. Сгорая, он образовывал нечто вроде татуировки. Вывести это клеймо на лбу было невозможно.

Но однажды в тюрьму попал невиновный человек. Не долго думая, ему присвоили воровской титул. А когда разобрались, было уже поздно.

Об этой ошибке доложили Татищеву.

– Какая ерунда! – воскликнул он. –Сделайте ещё одно клеймо. Жалко, что ли? Пусть вор станет не вором.

Веселый Семейка

Дьячок Печерского монастыря Семейка (Семен) Григорьев и думать не мог, что попадет, как кур в ощип. Шёл себе однажды в начале марта 1628 года в кремль, в воеводскую канцелярию с каким-то поручением, а на Благовещенской площади Нижнего Новгорода сверток какой-то валяется.

Долго колебался дьячок: поднять, не поднять? Но любопытство пересилило. Решил посмотреть. А там – тетрадка с «рафлями».

Тут нужно сделать небольшое отступление. «Рафли» – это книги или просто разграфленный на клеточки лист бумаги. Каждая клеточка соответствовала определенной цифре, а по цифре, как думали в то время, можно определить, что человека ждёт в будущем. Бросил на «рафли» ячменное зерно – вот и всё гадание. «К таким книгам, – писал Николай Костомаров, – принадлежали „Аристотелевы врата“, „Шестокрыл“, „Острономы“, „Зодей“, „Альманах“, „Звездочетье“; сущность последних состояла в отыскании влияния, какое имели на судьбу человека и на обстоятельства его жизни небесные светила, дни, часы… Это были своего рода учебники волшебства» (Костомаров Н. И . Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. Москва, издательство «Экономика», 1991).

Семейка, несмотря на то, что держать у себя «рафли» было крайне опасно, был человеком открытым. Не утерпел – похвастался своей находкой перед монастырским певчим Исихием, а затем и перед старцем Варсонофием. А Варсонофий был, выражаясь современным языком, штатным «стукачом». И вскоре узнали про Семейку не только настоятель, но и патриарх Московский и всея Руси Филарет. Он лично допросил дьячка в своих апартаментах. Рафли повелел сжечь, а Семейку переправить в Печёрский монастырь, где «сковать в ножные железа, и быти ему монастырских чёрных службах год» (Российский государственный архив древних актов – РГАДА).

Надо сказать, Семейка еще легко отделался.

«Чумные» монеты тоже воровали

В 1654 году Нижегородчину навестила страшная азиатская гостья – бубонная чума. Эта «трясовица с пятнами» косила людей тысячами. Нижегородский воевода сообщал в Москву о том, что «августа с 31 числа по ноябрь по 25 число померли: Благовещенья монастыря архимандрит Сергий, Спасского собору протопоп Конон, да соборных и приходских церквей попов и дьяконов 13, всего же в Нижнем от морового поветрия померло скорою болезнью всяких чинов 1836 человек, а в Нижегородском уезде с язвами и без оных 3666 человек» (ГКУ ЦАНО).

Чтобы смертельная болезнь не распространялась, принимались самые разнообразные меры. Ставили «заставы крепкие», «засекали» дороги, перекапывая их рвами и заваливая срубленными деревьями. Дома, где умирали пораженные чумой, сжигали. А в феврале 1655 года вышел уникальный царский указ: «денги золотые и сосуды золотые и серебряные и деревянные заморные (побывавшие в руках у больных чумой) мыть в реке текущей и выносить на реку не дотыкаючись руками здоровых людей, коих Бог пощадил, а мытые сосуды с немытыми не мешать» (Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском университете. Книга вторая. Москва, издательство университета, 1883).