Елена Якубсфельд - Белая черешня

Редактор Людмила Шилина

Иллюстратор Злата Якубсфельд

Дизайнер обложки Александра Зоря

Фотограф Наталья Богдановская

Фотограф Владимир Ефимов

© Елена Якубсфельд, 2021

© Злата Якубсфельд, иллюстрации, 2021

© Александра Зоря, дизайн обложки, 2021

© Наталья Богдановская, фотографии, 2021

© Владимир Ефимов, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0055-1238-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Большая семья и много родственников – это хорошо или плохо? Для кого как, а вот для автора «Белой черешни» – это удача! Потому что семья, родственники и друзья Елены Якубсфельд – главные герои этой книги. «И зачем мне читать про чьих-то родственников?» – может спросить читатель, и то же самое, признаюсь, подумал я, когда спросил у автора – о ком книга. Сомнения ушли, когда я книгу раскрыл. Потому что дар писать смешно, трогательно и образно одновременно встречается не часто. А когда пишет женщина, не обделённая к тому же чувством юмора, смех возникает в самых неожиданных местах.

Помните, была когда-то такая телеигра «Угадай мелодию», и там игроки угадывали мелодию буквально по нескольким нотам. «Когда нам нужно, чтоб Сеня ушёл, мы просто говорим: „Сеня, извини, нам надо сделать пару звонков“. И Сеня уходит. Сеня ведь всё понимает: он знает, что у нас нет телефона». Мне кажется, достаточно прочесть эти строчки, чтобы уловить мелодию книги, и захотеть прослушать ее полностью. А герои – тут, как говорят актеры, есть, что играть!

«…маленький, метр пятьдесят шесть, белокурый, светлоглазый, гонористый и горластый, своевольный и бесстрашный Моня, Моня Якубсфельд. Страшно везучий Моня прошёл всю войну, от Бреста до Берлина, брал Варшаву, Вену и Будапешт, прорывал линию противника на Курской дуге и снова насмерть стоял на страшном Невском пятачке…» Это – дедушка автора.

«… я такая деликатная, я тебе передать не могу! Ты спроси у кого угодно в городе, тебе все расскажут, какая Дора Моисеевна деликатная, и как она умеет хранить секреты!» Это – бабушка одного из героев.

«…когда в доме Якубсфельдов опять кричали по какому-то поводу, тихий сосед Гаврюша приставлял садовую лестницу к своему забору, карабкался по ней и, высунув над забором голову с редкими, прилипшими ко лбу волосами, вполне справедливо, но бесполезно вопрошал: «Вы когда-нибудь успокоитесь?» А это – групповой семейный портрет в интерьере.

Елена Якубсфельд живет в Париже. Жила в Нью-Йорке. Белая черешня – это дерево, которое росло у Якубсфельдов во дворе дома в Днепропетровске, где она родилась. Если вы хоть раз ели настоящую белую черешню, эта книга должна вам понравиться. Как понравилась мне.

Тёмной зимней ночью, когда леденящий декабрьский ветер дует в щели незаклеенных по причине моей лености окон, а ночной мороз рисует мёртвые и, очевидно, ядовитые цветы на стёклах, в дверь постучали. Мама, ворча про сломанный звонок, пошла открывать. Я услышала, как скрипнула дверь, голоса в прихожей и её слова: «Гоша, это к тебе Сеня пришёл!»

Меня зовут Бэлла, дорогой читатель, Бэлла Левина, но все, даже мои родители, называют меня Гошей, потому что когда-то в детстве я хотела попугая, маленького зелёного попугая. Я даже имя ему придумала: Гоша. Мне шестнадцать лет, и я больше не хочу попугая, я хочу замуж, но я никому об этом не говорю, чтобы меня не дразнили ещё каким-то именем.

Сеня мой лучший друг. Он, как и я, учится в музучилище, только он играет на саксофоне, а я на фоно. Мы оба похожи на свои инструменты: он – своей худой и сутулой спиной, а я – чёрными блестящими волосами и габаритами. Сеня разговаривает тусклым и каким-то обречённым голосом, а его сакс звучит то как гроза, то как затихающее после шторма море. Непонятно, как этот бледный и блёклый Сеня с гнусавым голосом может извлекать такие звуки.

Я исполняю музыку Шопена. У меня техника и музыкальность. Ещё у меня большой зад, который, в принципе, ни для чего больше не годится, только как сидеть на нём: либо читать, либо играть. Отсюда и техника, отсюда и музыкальность. И на всех академконцертах «охи» и «ахи». А попугая я так и не дождалась. С мужем, чувствую, то же самое будет.

– Гоша, – завыл Сеня вместо приветствия. – Чё делаешь в темноте?

– Читаю.

– Аааа, – вновь завыл Сеня и замолчал.

– Хочешь, я свет включу?

Я пожала плечами. Сеня включил свет, и мы заморгали друг на друга. Я и не заметила, как стемнело, пока я читала, и теперь с удивлением, как в первый раз, оглядывала свою комнату: кровать, на которой я сидела, письменный стол, стул, шкаф с книгами, шкаф с одеждой, фортепиано, окно во двор. И Сеню: свитер в ромбах и брови домиком под приплюснутыми шапкой тёмными волосами.

– Чё читаешь? – Сеня наконец-то родил осмысленный вопрос.

– Три поросёнка, – сказала я и показала обложку, на которой было написано «Эмили Бронте. Грозовой перевал».

Сеня не любил читать, поэтому он просто топтался, пока не пришла мама и не спросила, хочет ли он чаю. Сеня хотел, и мама ушла. Тогда Сеня сел на стул и начал светскую беседу.

– А я у Лёни был, мы велосипед чинили.

– В декабре? – уточнила я.

– Ага. Лёня его на лыжи поставит. Будет лыжопед.

Лёня – это наш общий друг.

– Лёня на лыжопеде? Здорово звучит, – отозвалась я без какого-либо энтузиазма. Я хотела вернуться к книжке. Как же там любил этот Хитклифф эту Кэтрин!

Наступило молчание.

– Гоша, – вдруг опять завыл Сеня, но с какими-то новыми нотками. – Ты чё завтра делаешь?

Когда меня спрашивают, что я делаю, это обычно означает: от меня что-то хотят, как правило, что-то, требующее, чтобы я бросила делать то, о чём меня только что спросили.

– Разное, – осторожно ответила я. Может, Сеня меня в кино пригласит, в «Панораме» как раз опять «Фантомас» идёт.

– Хочешь Снегурочкой побыть? – спросил Сеня. Нормальный, обычный вопрос, традиционный, можно даже сказать: у Сени родители, тёти, дяди, бабушки и дедушки работают в «Облфото», так что с середины декабря у них начинаются проблемы со Снегурочками.

Дело в том, что «Облфото», вернее, его фотографы, занимается всеми этими фотографиями под городской ёлкой и выездами на дом и по школам с весёлыми Дедами Морозами и Снегурочками. Женщины – существа нежные, и две недели запоя на морозе под ёлкой в парке Шевченко они не выдерживают. Те, кто ездят по садикам и школам, обычно держатся дольше, но я об этом только потому знаю, что Сеня ещё ни разу не просил меня заменить Снегурочку для садика или школы. Всегда или в парк, или по квартирам.