Наташа Шторм - Долина Розовых водопадов

Черт возьми! Опять Эмма начала бить посуду. Эмма ― моя соседка сверху. Она работает в «Максиме» и живет с неким раздолбаем Стивом. По Эмме можно сверять часы. Ровно в восемнадцать ноль-ноль она начинает колотить посуду. Интересно, когда же она перебьет все стекляшки и перейдет на пластик? Обычно в восемнадцать тридцать звон посуды и ругань Стива стихают. А утром милую парочку можно увидеть у ближайшего перекрестка, нежно воркующую перед началом трудового дня.

Слева от меня живет русская княжна, миссис Соколова. Она немного сумасшедшая, впала в детство и горячо любит мультяшки. Я сам пару раз доставал ей кассеты и диски с русскими мультиками. Она даже собаку свою назвала Чебурашкой, по имени одного персонажа ― некой варежки с ушами. И, когда этот кряхтящий дуэт выходит на прогулку, трудно сказать, кто родился раньше, миссис Соколова или ее четвероногая варежка.

Справа живет еще один сумасшедший, Али. Он конченый наркоман, но считает себя потомком арабского шейха. Впрочем, если бы я по тридцать часов в сутки находился под кайфом, то мог бы придумать и не такое.

Все мои соседи считают меня ничтожеством и неудачником, хотя, если у них возникают проблемы, бегут именно ко мне. Наверное потому, что любезный Майки может всё уладить. Они считают меня серостью и посредственностью, не способным ни на что другое, как вкалывать на «Желтые листки», но я журналист, журналист с большой буквы. Нацарапать услышанное может каждый, кто умеет держать в руках хотя бы огрызок карандаша, а вот раскопать, найти ― извините. Для этого нужен дар, особый талант. И в этом мне нет равных.

Со мной работает целая команда. Мои друзья вынюхивают, подслушивают и подсматривают, сами не ведая того. Так что я всегда всё знаю. Или почти всё.

Я ночую в своей халупе три раза в неделю, раз в месяц собираю пёстрое местное общество. И всё только для того, чтобы поддержать уже сложившийся имидж. Остальное время я провожу на своей вилле, расположенной на Роуз-Авенью в пригороде Лос-Анджелеса. Тут я родился и вырос. Год назад мои родители перебрались в Нью-Йорк, и огромный дом с великолепным садом остался в моём полном распоряжении. Соседи меня уважают и боготворят, вернее, боготворят высокого широкоплечего мужчину с блестящими волосами, перехваченными черной ленточкой, карими глазами и тонким орлиным носом – Майкла Доусона, известного писателя, автора десятка бестселлеров. Раньше моя жизнь на Роуз-Авенью протекала скучно и однообразно: длинные вечеринки, превратившиеся в обязаловку, переговоры с aгeнтами, смена любовниц. Сейчас уже не припомню, сколько знаменитостей побывало в моей постели. Я научился безошибочно определять тех, кто спит со мной лишь потому, что я неотразим, и тех, кто надеется получить через меня роль или хотя бы дубляж. О, Майкл Доусон мог бы много рассказать о некоторых звездах, ведь, как правило, те, кто на экране выглядят раскованно и эротично, в жизни – не более, чем надувные куклы. Иногда мне кажется, что глазок кинокамеры действует на них, как единственное возбуждающее средство, и любая уличная девaxa может дать им сто очков вперед, ведь техника не может заменить темперамент. Знали бы это миллионы мужчин, те, кто мечтает о красавицах с экрана. Но я никогда не назову ни одного имени, так как я джентльмен и, какова бы ни была женщина в постели ― всегда благодарю её за то, что она разделила со мной моё одиночество.

Одиноким я почувствовал себя давно. Но полное осознание этого пришло полгода назад. Раньше я много путешествовал, делал заметки, знакомился с людьми. Но, вернувшись из последней поездки по Китаю, впал в творческий ступор. Агенты о6pывaли мой телефон и требовали последнюю рукопись. Но я её сжег. Слишком уж много было в ней личного, того, что я боялся вынести на всеобщее обозрение. Я потерял самого близкого и дорогого человека, потерял себя и смысл жизни. На плаву меня держало только одно желание – найти, во что бы то ни стало, найти мою любовь, мою Лию. Но я не знал, с чего начать. О том, почему я решил превратиться в вездесущего журналиста, расскажу позже. Я снял костюм от Гучи, натянул потертые джинсы, растрепал волосы и повесил на нос уродливые очки. В довершении ко всему, отрепетировал новую походку с вытянутой вперед шеей и сутулыми плечами… И вот он я, Майки-Паучок, Майки-Скороварка, бегаю в поисках жареного. Я точно знаю, что эти трущобы хранят ответы на мои вопросы».

Колька оторвался от тетрадки.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Я только пожала плечами.

– Читай дальше.

«Я начал вести дневник еще в детстве. Мама хотела, чтобы её сын выработал каллиграфический почерк. Она говорила, что все великие люди вели дневники. Она всегда верила, что и я стану великим. Сначала я нехотя записывал свои ежедневные дела, но со временем так втянулся, что не мог спать, не написав хотя бы пару строк. Это стало жизненной потребностью, как есть, как дышать, как заниматься спортом. Я записывал свои мысли и чувства, свои впечатления. И сейчас я хочу прочитать вам некоторые страницы. Не удивляйтесь, я просто боюсь пропустить детали.

Сегодня пятница. Джо должен был появиться час назад. Для всех Джо ― мой лучший осведомитель. Он приносит самые интересные новости, но имеет несносную привычку опаздывать. Причём, я выявил некую закономерность: чем дольше он задерживается, тем интереснее будет материал. На самом же деле Джо детектив, работающий под прикрытием. Я нанял его несколько месяцев назад, и за это время он стал моим другом, хранителем моих тайн.

Я вздохнул и с тоской подумал о горячей ванне. Но прошел час, а потом ещё час и ещё, а Джо так и не появился. Тогда мне и в голову не могло прийти, что с ним могло что-то произойти. Пугало одно – провести ещё одну ночь на скрипучем диване. Я прожевал засохшие тосты, запил их пивом и, не раздеваясь, улёгся, услышав неодобрительный скрежет пружин. Заснуть мне так и не удалось. В полночь кто-то забарабанил в дверь.

– Откроите, полиция!

На душе стало муторно. Нехорошие предчувствия вызывали тошноту. Я впустил двух полицейских и одного в штатском. Невысокий человек неопределенного возраста представился лейтенантом Гарсоном.

– Вы и есть Майкл? ― лейтенант брезгливо уставился на груду немытых тарелок.

– Майкл Доусон. ― Поправил я.

Лицо лейтенанта вытянулось.

– Тот самый Доусон?

Я расправил плечи и улыбнулся.

Гарсон обвел руками квартиру.

– Не думал, что известные писатели живут в таком… гм… районе.

Я не стал вдаваться в объяснения и предложил приступить к делу. Гарсон не возражал.

– Вы знали Джонатана Валевски?

– Да.

– Тогда Вам придется проехать с нами.

– Что случилось? ― я почувствовал укол в сердце.

– Ваш знакомый умирает. Он хочет о чем-то поговорить с Вами, точнее, у него для Вас есть сообщение.