Алекс Дивер - Инкубатор. Геном войны

– Проскочат мимо. Они не в курсе, что это наша липа. – Слышно было, как Рыжий тихонько хихикнул. – Дальше их Хитрован на катке задержит. Но у тебя на все про все не больше пяти минут останется…

– Быстрее, нюхарь недоделанный! – прошипела-просвистела она, резко выворачивая руль и влетая на выделенную полосу Ленинградки, асфальт на которой словно корова языком слизала. Машину ощутимо потащило в занос.

– Сука! – завизжала Лика, резко выкручивая руль и не давая машине уйти в неконтролируемое скольжение. – Я тебя сама удавлю при встрече! Предупреждать надо! – добавила она, когда авто уверенно схватило дорогу и, набирая скорость, помчалось дальше.

– Слюни! Я в тебя верил! – нетрезво захихикал Рыжий. – Сейчас резко уходи направо. Аккуратней, съезд гравийный. Сейчас, дура!

В последний момент Лика сумела рассмотреть проем во временном ограждении и вовремя вывернуть руль вправо. Но на гравийной дороге машину снова потащило юзом. Играя педалью газа и рулем и ощущая явную потерю чувствительности пальцев рук, крепко стиснувших руль, Лика, вытащила себя и машину на узкую, плохо заасфальтированную дорожку. Машин ГИБДД пока видно не было, хотя и слышно вполне отчетливо.

– Теперь куда?

– Прямо, пока не родила! – взвился Рыжий. – Жми! Приблизительно через километр будет фура. Тебя ждут. Ныряй прямо в холодильный контейнер. Для заезда все готово. Смотри не проскочи, а то он там без габаритов на обочине торчит!

– Да вижу я его… – Лика сбросила скорость, хотя завывание полицейских машин за спиной слышалось все отчетливее. – Мать твою. Как ты себе это представляешь?

– Что? – Рыжий орал, как девственник на оргии. – У тебя минута, чтобы оказаться в холодильнике. Нет! Меньше! Через минуту он уже должен ползти по этой долбаной дороге к складам! С тобой внутри!

– Да у него там половина фуры коробками завалена! Я не влезу! – заорала Лика и жахнула ногой по педали газа так, что, казалось, та на веки вечные оставила свой профиль на днище кузова автомобиля. Двигатель не взвыл и не взревел от впрыска неконтролируемой мощи, а на мгновение всхрапнул и ракетой впихнул тело автомобиля в темное нутро длинномера. И лишь потом с судорожным всхлипом затих. Словно вжатая намертво ногой в пол педаль тормоза лишила этого механического монстра последней искры жизни. Все. Тишина.

Лика закрыла глаза и уже не видела, как закрылись двери фуры. И уже не чувствовала, как, натужно подрагивая, огромная машина с нею внутри выползла на дорогу. Как появившаяся секундами позже под вой мигалок целая свора полицейских машин заставила белого механического исполина снова сползти с асфальта на грунт, уступая им беспрекословно главную дорогу.

Лика не увидела, не услышала и не почувствовала от усталости и пережитого стресса, как приоткрылась задняя дверь угнанного ею авто и тонкая игла безболезненно вошла ей в область предплечья. Мир на секунду заиграл калейдоскопом неповторимо ярких красок. А потом просто в одночасье померк. Провалился во тьму.

– Ну его в мохнатую пещеру, Михась, а? – Жмых пихнул своего сумрачного друга кулаком в плечо. – Вика шелупонь та еще, с ней только Грыжа и не переспал, и то только потому, что у него вместо хозяйства грыжа! – Он рассмеялся своей очень остроумной, на его взгляд, остроте.

Нет, безусловно, Михась ни разу не тешил себя мыслью о гигантизме IQ приятеля. Да и себя откровенно гением не считал. Но чего у Жмыха было никогда не отнять, так это искренней веры в него, Михася. Преданности. И Михась это искренне ценил в нем. А еще очень уважал его честность. В том плане, что Жмых всегда говорил в глаза то, что думает. Всем. Глубоко наплевав на возможные для себя неприятные последствия.

– Да не в ней дело. – Михась поморщился, крепче сжимая рукой в кармане куртки телескопическую дубинку. – Она, по сути дела, кто?

– Кто?

– Она жертва обстоятельств.

– Дура она, – не согласился с ним приятель, но поспешил добавить: – А если и жертва, мы ей апельсинов в больничку закинули. То есть заботу проявили. Заботу, которая нам на хрен не уперлась. Мы и так белые и пушистые до тошноты.

– Оно, конечно, твоя правда. Но дело-то не только в ней.

– Ага! – Жмых покивал головой и сплюнул на газон. – А в том, что тебе пора бы уже забыть о том, что у вас с ней было когда-то. Так давно, что мхом поросло. Она, дура, сейчас, заметь, сейчас с черными спелась, языком начесала хрени разной, за что обоснованно и огребла. Огребла немало, но, как по мне, так и по делу.

– Да даже если и так! – Михась почувствовал, что заводится. – Нет, я понимаю, она ни хрена еще не Анжелика – маркиза ангелов, но…

– А это еще кто? – поперхнулся сигаретным дымом Жмых.

– Тоже, по сути дела, та еще курва, не об этом. Он переломал ей ребра прямо под моими окнами.

– Можно подумать, если бы он сделал это под моими окнами, – хмыкнул Жмых, – твоя реакция была бы другой. Это провокация. Он хотел тебе нагадить и сделал это. А ты повелся. И теперь бежишь к нему на разборки, высунув язык от усердия. А сам бы ты что сделал с ней на его месте?

– Да ничего. – Михась даже остановился на секунду, задумавшись. – Послал бы ее очень далеко и крайне громко.

– О! – Жмых ткнул указательным пальцем в небо. – Поверь мне, он сделал то же самое. Ну и люлей от себя добавил. Подожди! – не дал он вставить слово порывающемуся это сделать Михасю. – Менталитеты у нас разные. От этого и непонимание все…

– Ты идиот? – Михась зло уставился на друга.

Жмых засмеялся.

– Чего ты ржешь? – Михась с подозрением уставился на него. – Эти черножопые реально достали. Творят чего хотят на нашей земле.

– О как! – Жмых перестал смеяться. – Ты там случаем в скины не записался? Клал я на всех черных с прибором. Как и они на меня, кстати. Но это не повод для меня устраивать с ними новую Куликовскую битву. Признайся уже наконец. Это тупо личное. Ну вот не нравится тебе Марик. А ты ему. Не получается вам двумя жопами на единственный трон нашего района присесть.

– Неважно! – Михась упрямо опустил голову. – Он залез в чужой огород со своим уставом…

– Взял бы и втащил ему один на один. В чем проблема? Нет общественного резонанса?

– Что бы это решило? Пару недель мы бы его не видели. Он бы зализывал раны и сочинял сказки для своих, как мы его толпой пинали. И что потом? Шакалья стая выйдет на тропу войны. Всем плохо будет.

– Поэтому мы вдвоем идем против всех шакалов? Ты думаешь, они, поджав хвосты, в сторонке посидят, пока ты их вожака на тряпки рвать будешь?

– Ну, – улыбнулся Михась, толкая плечом в плечо друга, – уж насвистеть им небылицы о полученных прилюдно звездюлях у него точно не получится.

– У этой палки два конца, – усмехнулся Жмых, наблюдая, как из-за поворота появляется Марик в окружении своей громко голосящей свиты.