Алекс Дивер - Инкубатор. Геном войны

– А может, ты сам этого не знаешь? – наугад ляпнул Вадим.

– Все может быть, – неожиданно быстро и легко согласился экранный гид. Потом посмотрел куда-то в неведомое Вадиму и торопливо неизвестно кому кивнул. – Короче, давай закругляться. Последний вопрос, и я отчаливаю. Извини, дружок, на тебе мир клином не сошелся.

Вадим судорожно задумался.

– Так чем нам тут заниматься эти три месяца?

– О, это-то как раз легко, – очень оживился напоследок «Робби». – Живи как хочешь. Правил нет. Мечта, да? Хочешь – мет вари, хочешь – дурь расти или брагу вари. Любая рецептура и технологии у тебя в ящике есть. Главное – проживи все девяносто дней. Надеюсь, тогда в свой мир ты вернешься другим человеком. Если, конечно, захочешь в него вернуться. И напоследок мой тебе совет: не живи здесь по принципу «Выжил сам – выживи другого»! Авось и дотянешь до дембеля. Адью, засранец! – «Робби» махнул рукой над головой в прощальном жесте, и экран монитора почернел.

– Видеть вас – одно удовольствие, а не видеть – другое… – пробормотал Вадим, тупо таращась в черную дыру экрана. Потом резко хлопнул себя ладонями по коленям, словно разгоняя оцепенение от тишины вокруг себя, и, так же резко поднявшись на ноги, направился к двери.

– Глаза боятся – а руки пакостят! Пора уже узнать, кто, где здесь, с кем и как с этим теперь жить.

Лика попробовала, не разлепляя век, пошевелить пальцами рук. Все тело жутко затекло, голова раскалывалась от тупой ноющей боли, подташнивало, да еще и во рту будто стадо дворовых котов нагадило. Хреново было, если покороче. А если подлиннее, так и вообще полная жопа. Немного утешало лишь знание о том, что если голова болит, то это значит, что она еще пока на месте.

«Где же я вчера так неласково набралась?» Тягучая мысль проползла слизнем по подкорке сознания и свалилась без ответа в погреб подсознания, к другим издохшим давным-давно неотвеченным постпохмельным мыслишкам.

Пальцы наконец обожгло дьявольским огнем, и к ним понемногу стала возвращаться чувствительность.

«Сколько же я так провалялась без движения, что рук и ног не чувствовала? – задалась она еще одним вопросом. – И где я, что я?»

– О, кажись, наша амазонка очнулась! Эй-ей! Ты как там? Жива хоть немного?

Сначала незнакомый мужской голос Лика приняла за бред сломленного алкоголем подсознания. Но поскольку голос и не думал умолкнуть, рыдая всеми фибрами души, ей пришлось поверить в его реальность.

– Кто сегодня так храпел? Песни матерные пел? Всех по матери послал и подушку мне порвал? – Ехидный голос притих, но ненадолго. – Лика, ты там как?

– Закрой рот – сквозит! – просипела она в ответ пересохшими губами как можно более грозно. – Слушай, ты, не знаю, кто там, я б тебя послала сейчас, да сдается мне, что ты и так оттуда.

– Вот оно, значит, как… Даром что глазенки еще разлепить не может, а уже…

– Даром – за амбаром, – перебила голос Лика. – Просто скажи, где я?

– Ага, а волшебное слово сказать?

– Э-э-э… Пошел на хер? Хорош выеживаться? Выбирай и отвечай, сука. Что вы со мной сделали?

– Тебя не учили не хамить незнакомым людям? Ты мне никто, и звать тебя никак. Просекаешь ситуевину?

– Какая есть, обратно не засунешь! Так что там по моему вопросу?

– Ты там, куда мы тебя доставили. Конкретно сейчас ты находишься в жилом боксе корпуса номер один.

– Ты что, думаешь, мне полегчает с таких пустых новостей? – Лика не без труда разлепила веки и попыталась повернуть голову на звук голоса. Когда взгляд смог сфокусироваться на экране монитора, она хрипло выругалась: – Лизать подмышку потного индейца! Вы там все анусы перепуганные, что ли? С девчонкой лично перетереть обоссались, Робин Гуды канализационные? Решили где-то за толстой стенкой отсидеться? Только я сейчас встану, выйду из вашего сраного жилого бокса, найду вашу конуру с видеокамерой и тогда откручу вам всем яйца, а тебя, – она с трудом вперила указательный палец в лицо на мониторе, – заставлю их сожрать!

– Попутного ветра в горбатую спину! – скривилась рожа на экране. – Я отключаюсь. Желаю приятно здесь сдохнуть. Приятно – это значит быстро.

– Иди шторы жри, тля обкусанная! – просипела Лика в уже погасший монитор. – Все равно найду и сделаю из тебя чучело двужопое!

Лика зажмурилась и с огромным трудом заставила принять свое полуватное тело положение сидя. Открыла глаза и, когда черные пятна перестали скакать перед ними, первый раз огляделась. Маленькая конура приблизительно три на четыре метра. Без окон. Вместо окна какой-то пейзаж с внутренней подсветкой дневного оттенка. Из мебели куцый стол с погасшим монитором на нем да дешевого вида стул, словно утыренный ущербным дизайнером этих камерных апартаментов из уличного кафе. Мебель, стены и потолок сплошь мерзко-серого с металлическим отливом цвета.

«Да уж… Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища…» – протянула уныло Лика и очень медленно поднялась с кровати на ноги. И тут же увидела себя в зеркале. В одном нижнем белье. «Да чтоб вам всю жизнь заниматься пассивной некрофилией! Вуайеристы хреновы!» – выругалась она, откидывая одеяло на пол, срывая с кровати простыню и заворачиваясь в нее на манер индийского сари.

Пройдясь по периметру комнаты, она не нашла ничего интересного. Привлекли внимание два чуть выделявшихся цветом прямоугольника размером с межкомнатную дверь на абсолютно голых стенах. Один на противоположной стене от окна, другой напротив зеркала. Пощёлкала пальцами по кнопкам клавиатуры, лежавшей перед мертвым монитором. Тот и не подумал оживать. Подошла к прямоугольнику на стене напротив псевдоокна. По логике вещей там должна была находиться дверь, ведущая из этого, как назвал его голос, жилого бокса хоть куда-то. Хотя кто его знает, какая она, логика, у этих пельменей контуженных. Подойдя к дверному, как решила она для себя с поправкой на вышесказанное, прямоугольнику вплотную, Лика стала водить рукой по нему слева направо, постепенно спускаясь сверху вниз. Проводя ладонью по стене на уровне груди, она увидела, как на долю секунды моргнул какой-то индикатор, и часть стены бесшумно скользнула в сторону, обнажая скрытый за собой проход. На потолке над выходом тут же разгорелась квадратная лампа, заливая проход неярким дневным светом с зеленоватым оттенком.

– Мать вашу! – в сердцах воскликнула Лика, интуитивно одергивая руку к груди. – Так же и трусы в цвет детской неожиданности перекрасить недолго! Мухозвоны обкуренные!

Лика сделала шаг вперед и осторожно выглянула в образовавшийся дверной проем. На потолке услужливо начали разгораться вереницы ламп-прямоугольников, предлагая ей продолжить путь налево или направо от ее временного пристанища. Памятуя, что каждый имеет право налево, она, неумело перекрестившись, вышла из жилого бокса именно налево. Следуя за потолочными Сусаниными, она шла, не сворачивая, прямо. Миновала несколько мелких перекрестков, упрямо держа выбранное направление. По бокам коридора периодически встречались чуть заметные прямоугольники дверей, но все попытки открыть их аналогично уже открытой заканчивались ничем.