gambaru - КРИСМАСу

Сам комплекс выглядел компактно и являл собой венец формального конструктивизма. Четыре пятиэтажных крыла, обозначенных латинскими буквами А, В, С и D, словно туловища неведомого змея, причудливо плетя кренделя, сходились в пристройке, напоминающей морду гипертрофированного размера. Всем своим видом морда призывала прохожих не приближаться к ней, иначе она извергнет из себя то, что никак не может перевариться у нее в туловищах. Тот, кто всё же проникал внутрь, обнаруживал на первом этаже административную часть, офис директора, кафетерию и комнату, которую по неизвестной причине именовали комнатой отдыха. Как будто отдыхом можно было заниматься строго определенно лишь в одном месте. Для тех, кто отказывался понимать логику архитектора, ту же комнату разрешали называть телевизионной. Вероятно, исходили из того, что внутри стоял телевизор. Второй этаж включал в себя несколько помещений, которые по необходимости использовались под различные собрания, занятия японского языка или распродажи, организовываемые группой волонтеров. Кроме того, существовал ещё и подземный этаж с актовым залом и выходом в миниатюрный садик. Зал с незапамятных времен был отведен под культурно-просветительские мероприятия и дискотеки. Прилегающую к комплексу территорию оборудовали спортивными объектами, на которых, однако, не всегда можно было провести соревнования в полном объёме. Рядом с семейными коттеджами располагалась спортивная арена с одним-единственным баскетбольным щитом и фитнес-центром с тремя попеременно не работающими тренажерами. У автомобильной стоянки развернули теннисный корт, который размерами и возможностями скорее напоминал мини-бильярд. За теннисным кортом располагались мусорные ящики, где Нисияма-канчо и расположился. Это место для него было наиболее знакомым. Здесь он чувствовал себя в безопасности.

Нисияма-канчо начал сортировку резидентов прежде всего по самому очевидному критерию – половому. Итак, в четырёх крыльях находилось 320 комнат, еще 42 комнаты было в семейной части. С семейными будет попроще, размышлял Нисияма-канчо, для начала нужно разобраться с одиночками. В крыле В с первого по четвёртый этаж проживают только девушки. Кроме этого, весь пятый этаж всех крыльев также отдан для девушек. Во всех остальных комнатах проживало мужское население. Нисияма-канчо сверился со списком. Должно было проживать. Загадки не заставили себя долго ждать. Несмотря на то, что весь пятый этаж считался женским, в комнате А-507 проживал мужчина. Некий Дмитрий Хачай из России. Как же так вышло? Нисияма-канчо снял вспотевшие очки, вытащил белый влажный платок, протер им очки, а за одно и лоб с шеей.

Что он там делает? То есть, почему его выделили из всех и поселили именно туда? Какие он имеет характеристики, отличные от других особей своего пола? Ответов на свои вопросы Нисияма-канчо найти не мог, зато их количество поминутно возрастало. В папке обнаружился ещё один документ, от которого у Нисияма-канчо судорогой свело желудок. «Жалоба на жильца А-507 со стороны женской общины». Согласно петиции, подписанной четырьмя китаянками, девушки были возмущены до глубины души тем, что указанный жилец посещает в безобразном виде одну и ту же с ними душевую комнату. Некоторое время ушло на расшифровку термина «безобразный вид». По всему выходило, что это не что иное, как «голый». Действительно, безобразие, согласился Нисияма-канчо. Разве можно заходить мужчине в женскую душевую голым?! Ведь не мыться же он туда ходит?! Но тогда зачем?! С другой стороны, он там живет, куда ему еще ходить мыться? Ко всему прочему дело усугублялось полным отсутствием реакции со стороны администрации. Русский оставался в той же комнате и, как следствие, продолжал третировать обнаженным телом четырех китаянок пятого этажа. Как же так? Это же ведь можно трактовать как сексуальные домогательства. Не попахивает ли все это международным скандалом? Но главное – почему его так и не переселяют на другой этаж? Лысина покрылась испариной. Однако даже на этом проблема не исчерпывала себя. Мало того, что таинственный обитатель комнаты А-507 оказался президентом ассоциации студентов, так он еще и проживал в общежитии в общей сложности уже пять с половиной лет. Это, несмотря на то, что допустимый срок проживания ограничен двумя годами. Налицо превышение почти в три раза! Он вытер панамой и лоб, и шею, и конденсирующую переносицу. Выходит, кто-то его покрывает. Может быть, здесь какая-то… Нисияма-канчо тщетно искал замену слову, которое так не хотел произносить даже про себя: мафия. Международная мафия? Русская мафия? Несколько лет назад центральные газеты пугали публику сообщениями о том, как русская мафия крадет автомобили и переправляет их в Россию через порты Японского моря. Утверждали, что им помогают якудза из Ямагучи-гуми за тонны нелегально выловленных крабов. Нисияма-канчо продолжал обильно потеть. Только теперь его пробил уже холодный пот. А что, если здесь центральное отделение этих русских? А если китаянки, не дождавшись реакции администрации общежития, обратятся к своим из Триады? Тогда на его территории будут происходить разборки международных мафиозных кланов. Нисияма-канчо почувствовал слабость внизу живота. Ему сильно захотелось в туалет.

Чей-то пронзительный крик заставил его выронить из рук бумаги. Инстинктивно он прикрыл лицо висевшими на шее биноклем-лупой и фотоаппаратом. Мгновенно припомнились слухи о том, что его назначение связано со скоропостижной смертью предыдущего директора. Куда он попал? Ему уже расхотелось проводить какие-либо действия инкогнито. Надо немедленно попасть в офис. Вернуться бы домой живым. Крик повторился. А потом и еще раз. В криках появилась нагнетающая обреченность. Нисияма-канчо робко выглянул из-за мусорного ящика. Теннисная площадка. Девушки играют в теннис. А ведь это мог быть кто-то из Триады, ужаснулся Нисияма-канчо. Прямо перед ним располагался один из второстепенных входов, который проходил через крыло В. Нисияма-канчо дрожащими руками сложил бумаги в рюкзак и, прижимая к груди фотоаппарат с биноклем-лупой, побежал ко входу. Впопыхах он не заметил, как задернулась штора в окне одной из комнат.

Ацуко Ямадзаки знала о том, что её муж выиграл в лотерею крупную сумму денег. Как и все жены, она знала о своем муже гораздо больше, чем тот мог даже себе представить. Выйдя замуж за посредственного архитектора без амбиций и будущего, Ацуко покорно посвятила себя семье. Вначале семейной жизни она посвятила себя мужу. Она изучила его досконально и располагала точными данными о скорости роста волос на голове, количестве выделяемого подмышками пота, различала цвет стула после свиных котлет и после риса с соусом карри, нюхом чуяла малейшее приближение особи противоположного пола, держала в уме его единственный пароль на все случаи жизни, и, уж, конечно, была в курсе тайных увлечений благоверного. А как по-другому? Закончив трёхлетнее училище, штампующее специалисток в искусстве домоводства, она являла собой живой пример профессиональной жены.