Сергей Шинкарук - Смерть шута

«Александр Сергеевич Пушкин, с его глубоким знанием людей, а особенно женщин, не мог написать: «Но я другому отдана и буду век ему верна». Тут какая-то досадная ошибка, какое-то недоразумение. Скорее всего, изначально было: «Но я другому отдана, и буду год ему верна».

Сочинение на тему «Что такое счастье» Леша начал с эпиграфа:

«Счастье – это когда тебя понимают… сочувствуют, но ничем помочь не могут»…

Свое отношение к творчеству Толстого Алексей сформулировал так:

«Если б Лев Николаевич писал покороче, то роман „Война и мир“ вышел бы гораздо сильнее».

Апофеозом деструктивной деятельности Алексея стало письмо в Министерство образования, под которым Леша собрал более ста подписей. В письме говорилось:

«Мы, учащиеся 17-й школы для особо одаренных детей, хотим честно признаться, что не въезжаем в гениальное произведение Достоевского „Преступление и наказание“. К сожалению, до понимания „классика“ мы еще не доросли. А посему просим исключить этот роман из школьной программы. И вообще, какой идиот решил, что дети обязательно должны прочесть „Идиот“?!»

В старших классах литературу преподавал Наум Исаакович Бронштейн, относившийся к Лешиным художествам благожелательно. У Алексея даже возникало ощущение, что они с учителем состоят в каком-то тайном заговоре против человечества. Однако письмо в Министерство Наум Исаакович изъял, пояснив Алексею следующее:

– Понимаете, Алексей Сергеевич, если вы хотите добиться успеха в условиях нашего достаточно консервативного общества, вам необходимо иногда придерживаться общепринятых взглядов и норм поведения… – учитель сделал паузу. – Но дулю в кармане, конечно, можете держать! – добавил он.

– Об этой дуле мне уже говорил мой отец.

– Ну и правильно! – обрадовался Наум Исаакович. – Ваш папа – умнейшей души человек!

«Умнейшей души человек», – тут же отметил фразочку Алексей. – Надо будет запомнить».

– А папа плохого не посоветует! – продолжил учитель. – Тем не менее, если вы в глубине души, так сказать неофициально, хотите и дальше культивировать здоровый нигилизм, советую вам, батенька, почитать Вольтера…

Алексей почитал, и Вольтер доставил ему огромное удовольствие. Впоследствии французского классика Алексей Соломко любил цитировать – как к месту, так и просто так. Особенно Леше нравились фразы:

* Делать то, что доставляет удовольствие, – значит быть свободным.

* Оптимизм – это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо.

* Торжество разума заключается в том, чтобы жить в мире с теми, кто разума не имеет.

В общем, школьное время Алексей проводил в кайф, за исключением уроков истории, которые по-прежнему вела Лидия Григорьевна. Надо отметить, что после скандального Лешиного сочинения Лидка в меру своих сил исправилась – стала чуть мягче, добрее. Однако на истории Алексей даже не пытался хохмить. И с этих уроков ушла жизнь – не хватало столь привычных для класса «глупостей». Классный руководитель понимала, что детям скучно, и пыталась как-то зацепить Лешу:

– Ну что же вы, Соломко, не шутите? Что с вами случилось?

– Да вот, Лидия Григорьевна, почему-то не хочется. Наоборот, в вашем присутствии хочется быть исключительно серьезным.

Однажды после уроков Лидка остановила Лешу и сказала:

– Алексей Сергеевич, надо поговорить, – и после трехсекундного молчания продолжила: – Ну все, Леша, мир?.. Да?..

– Но я вам войну и не объявлял, – ответил Алексей, а про себя подумал: «Достаточно, ты поджала хвост».

Больше в «неформальной обстановке» они не общались. Даже когда на выпускном вечере Лидия Григорьевна пригласила Лешу танцевать, он отказался, сказав, что не умеет. А через пять минут уже обнимался в «медляке» с Таней Воробей.

– Отказал женщине, не стыдно? – начала разговор Таня.

– Совершенно не стыдно!

– Понятно, продолжаешь мстить ей за Лешку-дурачка?

– Да не мщу я! Просто я до сих пор ее боюсь. А во время выпускного хочется испытывать только приятные ощущения.

– А со мной рядом ты какие ощущения испытываешь?

– Я… – растерялся Леша.

– Ладно, замнем. Не знаю, увидимся ли мы еще, поэтому хочу сказать сейчас: я всегда считала, что ты – яркая самобытная личность.

– Яркая, самобытная личность должна получать хорошую наличность, – попытался пошутить Алексей.

– А у тебя все впереди, – на полном серьезе сказала Таня. – И квартиры и машины, и куча красивых баб…

«Интересно, – подумал Алексей, – сбудется ли это замечательное пророчество?»

Естественно, что шутник и приколист Алексей Соломко рано или поздно должен был стать КВМщиком (КВМ – Клуб Веселой Молодежи. Напоминаю, события происходят в параллельном мире, похожем на наш). Так и случилось. Но не сразу. В школе Леша КВМ игнорировал, потому что сценариями занимались учителя, не доверяя детям – «Еще что-то не то ляпнут, а нам потом отвечать». И сценарии эти представляли собой набор шуток и анекдотов из Интернета. Но если шутки воровали качественные, то пафосные финальные песни «о любви к ИГРЕ» преподаватели писали сами. Песни эти исполнялись с выражением на лицах, которому Соломко дал название «слезливый идиотизм». За основу брался популярный шлягер, в котором чуть переделывались слова. Особо Лешу возмутили строки:

Так что в школьную команду, несмотря на все попытки, Алексея так и не затащили. На аргументы: «Соломко, это эгоизм! Это полное отсутствие патриотизма по отношению к родной школе!», Леша отвечал:

– Полностью с вами согласен. Вот такое я гамно.

А в университете Алексей стал играть, начиная со второго курса. Потому что первое знакомство с вожаками местного КВМовского коллектива Лешу разочаровало. Произошло это на мероприятии под названием «Отбор в команду».

Таланты в массе первокурсников искали уже маститые КВМщики Роман Мостовских и Степан Ботников. По каким критериям осуществлялся первичный выбор кандидатов, неизвестно. Но определенную закономерность можно было заметить.

Девчонок пригласили красивых, длинноногих и проверяли на умение петь. Однако, по мнению Алексея, юмористов интересовали немного другие умения. А вот парней выбрали внешне смешных, немного нелепых. Ранее Леша себя таким не считал, но тут услышал:

– Степ, смотри, какой прикольный тип, – сказал Рома. – Вот ты…

– Я?

– Да, ты. Скажи что-нибудь…

Леша обиделся на «прикольного типа» и решил похулиганить: