Дмитрий Долгин - Цейрон

– Что в нашем дерьмовом мире самое сильное и самое главное, что дарит нам надежду и согревает ночью, что сильнее любви к матери и отцу?

– Сэр, Вечная партия, сэр! – опять выпалил дежурный.

Уоррен положил на плечо худощавого парня свою потную ладонь.

– Правильно! А как мы можем поддержать наших товарищей в эту трудную минуту?

– Ободрить их идеей и силой духа Вечной партии, сэр!

– Ну вот, видишь! Ты не такой уж и отсталый дегенерат, как твои дружки внизу, – он подошёл к окну и взял железную рацию: – Вижу, что дела у вас не очень, дамочки. Поэтому я решил дать вам помощь, иначе вы там совсем загнётесь, хлюпики.

Коллинсон и Милтон в унисон крикнули слова благодарности.

– Не стоит! Вы бы сделали то же самое, – он повернулся к парню и кивнул.

Дежурный включил запись 639-го заседания Вечной партии, в ходе которого было решено основать колонию по добыче синего железа на холодной планете Цейрон. Запись подавалась в приёмники Коллинсона и Милтона.

– Сэр Уоррен, что это? – спросил номер 218.

– Это ваше последнее спасение, – ответил начальник. – А теперь хватит там дрючить друг друга, принимайтесь за механизм.

Милтон посмотрел на Коллинсона:

– Нам нужно разогреть этот фиксатор, но у нас нет баллона. Есть идеи?

– Кроме как приложить к нему динамик с проповедями партии, больше идей нет, – сказал номер 218.

– Я всё слышу, ничтожества! – Уоррен заглушил монотонное блеянье партии своим криком. – Не смейте язвить, иначе будете встречать прекрасный рассвет на улице!

До рассвета оставалось около пяти минут, а это означало, что скоро радиоактивные лучи будут нежно ласкать их тела, если они не проникнут внутрь здания. Без специального защитного костюма оставаться днём на поверхности – мгновенная гибель. Номер 218 открыл нагрудный карман.

– Здесь наши батареи, мы можем их вытащить и попытаться расплавить на механизме. Думаю, что этой температуры сможет хватить, чтобы его расшевелить.

– Но тогда мы сразу замёрзнем.

– Нет, не сразу, по правде говоря, я уже давно не чувствую ног и пальцев на правой руке, поэтому батарею эту не жалко.

Уоррен молча следил за двумя серыми фигурками, подобно лаборанту за подопытными крысами в стеклянном лабиринте.

– Как знаешь, я свой блок не вытащу, – сказал Грег.

Коллисон выдернул батарею и отдал её другому офицеру.

– Положи её на механизм и ударь со всей силы ключом. Если она взорвётся, то выделит много тепла.

Номер 166 поставил батарею на механизм и начал лупить по ней что есть силы. Коллинсон видел, что появились искры, но никакого взрыва не последовало.

– Этого недостаточно! – прокричал номер 166.

Коллинсон лишь пожал плечами и посмотрел в сторону горизонта, где уже виднелась тонкая, как губы Уоррена, и ослепительно белая полоска губительного света.

– Да чёрт с тобой! – крикнул Милтон. Он вытащил свой блок, положил его на механизм и что было сил ударил по нему ключом.

Раздался небольшой хлопок, и пространство в радиусе одного метра покрылось искрами. Костюм номера 166 испепелили маленькие искорки, оставляя на нём множество дырок. Коллинсон принялся бить по офицеру руками в надежде потушить маленькие огоньки.

– Всё нормально, – отрезал Милтон. – Не надо тратить время, давай к фиксатору.

Они взяли фиксатор с двух сторон и принялись его расшатывать. Даже через специальные перчатки Коллинсон смог чувствовать исходящее от железа тепло. Раздался щелчок, и механизм наконец провернулся. Закрыв второй замок, офицеры устремились ко входу. Дверь открылась, и оба вошли внутрь.

Как только давление во входном шлюзе нормализовалось, к ним подошел Уоррен.

– У меня есть две новости – одна плохая, другая хорошая. С какой начать?

– Давайте с плохой, – сказал номер 166.

– Плохая новость заключается в том, что сегодня эта планета не очистилась от балластового генофонда, и два дегенерата продолжают портить наш партийный воздух и есть нашу еду.

– А хорошая? – спросил номер 218.

Начальник колонии улыбнулся:

– Завтра у нас ожидаются гости, и вам предстоит вновь открывать шлюшьи щупальца и пускать к нам внутрь всякий сброд в виде больших гостей из долбаного надзора. За порчу казённого имущества вы отстраняетесь от сладкого пайка на два месяца, – Уоррен демонстративно откланялся. – До завтра, дамочки, и не грустите. Сегодня вы пережили очередной рассвет!

Гимн Великой партии разбудил молодого офицера по имени Лайнел Коллинсон. Музыка стремительно вырывалась из колонок, вмонтированных в стены маленькой бетонной комнаты. Импульсная лампа сигнала тревоги заполнила всё пространство ярко-красным светом. Монитор над койкой показывал, что до следующей смены ещё 20 часов, поэтому Коллинсон, выругавшись, направился к тумблерному выключателю. Едва коснувшись ногой облезлого коврика, он почувствовал сильное вибрационное воздействие, камертоном отдававшееся в зубах. Под мощный аккомпанемент ударных единственный стул в комнате вёл свой сольный танец, пока не упёрся в миниатюрный комод. Один из выдвижных ящиков низкого шкафа с грохотом упал, раскидывая скромные пожитки своего владельца. Сделав три шага по холодному полу, молодой человек пересёк всю комнату, активировав выключатель. Музыка мгновенно стихла, уступая низкому и еле слышному шипению.

Лайнел упаковал обратно одежду и уже собирался вернуться в койку, как его остановил громкий голос Уоррена Байти:

– Номер 218, немедленно явиться на собрание для получения суточных инструкций, – вместе с шипением вылетело из колонок. – У тебя есть пять минут, спящая принцесса, время пошло.

Сонный Лайнел показал средний палец в направлении источника звука и стал неохотно одеваться. «Что же нам приготовил злобный Хряк сегодня?» – спросил себя офицер, затягивая ремень на помятых трикотажных штанах. Было странно, что в редкий выходной, когда спутник Фуго был так близок к их планете, начальство вызвало офицера. Пик сейсмической активности должен был пойти на спад не раньше, чем через 12 часов, а это означало, что у руководства были какие-то новости. Накидывая местами потёртый китель, он подошёл к нише в стене, где, нарушая все законы геометрии, находились сортир и умывальник. Кран не хотел делиться водой, и Лайнелу пришлось выкрутить вентиль до конца, чтобы под гул, рождённый в недрах ржавой трубы, получить тоненькую струйку бурой жидкости, иногда сменяющуюся каплями.

Умывшись, он быстро заправил койку и оглядел свою миниатюрную холодную комнату. Как и во всех подземных помещениях колонии, в ней не было окон. Вместо них на одной стене располагался старинный монитор, показывающий время, а на смежной висел плакат с изображением планеты Эворы. Офицер подмигнул плакату. Он достал из внутреннего кармана своего кителя ламинированную фотографию, где его обнимала симпатичная девушка. Большие светло-карие глаза с тёмными ресницами внимательно смотрели на смеющегося Лайнела. Его светлая короткостриженая голова очень контрастировала с её густыми чёрными волосами. Красивые тонкие брови девушки были слегка приподняты, передавая милое удивление. Она с нежностью смотрела на смеющегося худого паренька. Эта фотография была самым дорогим атрибутом инвентаря молодого офицера. Её сделал его брат за несколько часов до вылета на Цейрон, когда все друзья и семья пришли провожать Лайнела Коллинсона – образцового ученика лицея номер 701. Офицер поднёс фотографию к губам и нежно поцеловал ту часть, где находилась девушка. «Скоро мы с тобой встретимся, Элли!» – со скрипом открыв железный засов, он вышел из комнаты и направился на собрание.