Жесуй Бесдеполь - Красное небо

– Пусти девчонку, – таким же спокойным и уверенным голосом продолжает незнакомец.

Хулиган усмехается, оборачивается к товарищам, и те двое, что оставались позади и не трогали Оливию, тоже подходят ближе. А поскольку реакции не следует, то незнакомец делает два размашистых шага и оказывается почти на расстоянии вытянутой руки.

– Слушай сюда, шпана, – говорит он строже, – отпустили девчонку. Быстро!

Как ни странно, но на этот раз никто не усмехается. Более того, Оливию действительно отпускают, и даже она сама не может поверить, что хулиганы так легко подчинились незнакомцу.

– Иди сюда, – протягивает он руку.

Девушка тут же выбирается из окружения хулиганов, берет незнакомца за руку, а после он рывком подтягивает ее к себе и тут же прячет за спиной.

– Иди, в школу опоздаешь, – добавляет незнакомец.

Из-за того, что все происходит так стремительно, едва удается рассмотреть его лицо. Испуг покрывает зрение легким туманом, и Оливия начинает отступать назад, но все еще смотрит, надеясь увидеть лицо еще раз. Мужчина в футболке и брюках, в пиджаке и в кепке-хулиганке, не очень высокий, мускулистый, но не здоровяк, широкоплечий, расслабленно-сутулый, перед хулиганами стоит уверенно, а те впятером таращатся на него, но броситься вперед не спешат. Заговорить они тоже не торопятся, а потому снова раздается этот приятный, спокойный, уверенный голос.

– Я бы вас отпустил, но… давайте, нападайте.

Голос ничем не примечательный, не высокий и не низкий, не хриплый, без характерных черт, самый, казалось бы, обычный, но Оливия запоминает его мгновенно, но сейчас ни о чем не думает, беспокоясь о судьбе внезапного спасителя. Выйдя из арки, девушка выглядывает из-за угла, желая убедиться, что с незнакомцем все непременно будет в порядке.

А дальше происходит что-то невероятное. Незнакомец в несколько мгновений, играючи расправляется со всеми хулиганами. Едва главный бросается вперед, как незнакомец тут же уклоняется от его кулака, проскальзывает вперед, еще даже не вынув одну руку из кармана, ударяет в ответ, и хулиган тут же сваливается на землю.

Оставшиеся четверо сразу бросаются вперед. Сердце Оливии начинает биться даже сильнее, чем совсем недавно, когда ее схватили хулиганы. Под носом еще это неприятное чувство, будто отпечаток руки этого барагоза, но сейчас девушка об этом почти и не думает. Сейчас она вовсе ни о чем не думает, а просто смотрит за тем, как спасший ее незнакомец расправляется с целой бандой хулиганов.

После того, как мужчина сваливает первого, он уже высовывает из кармана и вторую руку, наклоняется, а затем ударяет в голову одного, и сразу после второго. Оба падают. Третий заминается, за что немедленно расплачивается: его незнакомец валит на землю ударом снизу.

И остается лишь один. Заметно, как он боязливо осматривает четверых товарищей, лежащих на земле, и лезть в драку явно не торопится. И все же, незнакомец оборачивается к нему и делает жест рукой.

– Нападай.

Хулиган тут же поднимает кулаки и бросается вперед, и ему достается даже больше остальных. Увернувшись от его неуклюжего удара, мужчина проворачивается на месте, толкнув юношу, успевает поймать за край футболки, рывком поворачивает к себе, а сразу после уже заносит ногу и ударяет с разворота в живот.

Тут же хулигана отбрасывает к стене, и от удара такой силы он мгновенно теряет сознание. Незнакомец же, будто чувствует взгляд, сразу оборачивается в сторону Оливии, но она быстро прячется за углом.

Открыв рот от удивления, девушка призывает воображение оживить только что увиденную картину, чтобы убедиться, что это не было видением. Иного способа нет. Этот последний удар ногой отбросил хулигана метра на два, да и тот еще и ударился в стену, а иначе пролетел бы даже больше. Какая-то нелепая фантазия из тех бестолковых фильмов, которые тайно показывают на пленках зажиточные друзья. Как-то раз и Оливия видела несколько таких картин, но ничего приятного в них не обнаружила, как и в хвастовстве депутатского сынишки, пытавшегося залезть к ней под пионерский галстук.

Впрочем, сейчас это все никакого значения не имеет. Нужно бежать, пока незнакомец ее не заметил. Прошло всего мгновение после того, как он нанес удар, так что он не успеет выбраться из арки, не может, как вдруг, именно это и происходит.

Не успевает Оливия сделать шаг, как вдруг из-за угла появляется этот мужчина. Он глядит с недоумением на испуганную девушку, но потом заговаривает спокойным, уверенным тоном, и тут же становится немного легче.

– Ты почему осталась? – спрашивает он. – Иди в школу.

Оглянувшись в арку, он чуть наклоняется.

– Не волнуйся. Больше они не будут приставать.

Это лицо Оливия запоминает сразу. Уж слишком легко взбудораженный страхом ум делает в памяти слепок появившегося чуть ли не в последний миг спасителя. И все же, кивнув, девушка сразу отправляется в школу, стараясь не оборачиваться и не замедлять шаг, но все равно не удержавшись и посмотрев за спину.

Незнакомец, сложив руки за спиной, отправляется в другую сторону, но тоже оглядывается. Становится так неловко, что сердце вновь начинает биться скорее, но уже не из-за страха, а из-за незнакомого прежде волнения.

Хотя, конечно, никаких фантазий девушка не мусолит в голове. Волнует ее то, что произошло в арке, и, да, никак не забывается незнакомец, но беспокойно еще и потому, что удар такой силы, удар, который может отбросить человека на несколько метров, а то и больше, не может остаться без последствий. Страшно подумать о том, что будет, когда придется вернуться в родной двор.

Только вот остальной мир не собирается изменяться лишь потому, что Оливия не в настроении. По дороге ее, как обычно, перетирают взглядами прохожие. Девушка все больше хмурится, а когда приходит в школу, то еще остается ждать открытия, и здесь остатки посторонних мыслей окончательно стираются.

Кроме нее, первыми к школе приходят отличницы, разные ботаники, заучки и те, кто живет уж слишком далеко и вынужден добираться на электричках и автобусах, привязанных ко времени прибытия и отправления. Здесь девушка оказывается под обстрелом хищных взглядов детей. Безжалостно и совершенно без зазрения совести они награждают Оливию самыми презрительными взглядами, обсуждая ее полушепотом в узких кружках приближенных, но в то же время делая это будто бы напоказ, откровенно, чтобы у девушки не возникало никаких сомнений в том, что школьные любимчики обсуждают именно ее.

Наконец, потеряв терпение, девушка распускает волосы. И даже те, кто миг назад обсуждал самые отвратительные выдуманные подробности жизни Оливии, теперь застывают на утренней красоте этого чудесного образа. Солнце, еще не успевшее подняться слишком высоко, падает ярким, режущим глаза лезвием ровно на плечи девушки. Из-за этой полоски света, пробивающегося между высотных домов, окружающих здание школы, волосы по обеим сторонам шеи будто подсвечиваются. А сама Оливия глядит куда-то в землю печальным, томным взглядом, не желая видеть все множество окружающих ее детей, взглядом отрешенным и усталым, словно взгляд человека познавшего истинные тяжести жизни.