Натали де Рамон - Часы Мидаса. Кошачий язык

Но теперь-то что, в принципе, мешает мне жениться на Рыжуле? – рассуждал мсье управляющий. Рыжуля будет женой, как надо, и до конца своей жизни останется ему благодарной, потому что он, Жюстен Шерви, вытащит ее, как Золушку из бедности и прозябания. Понятно, в таком случае ему грозит лишиться поста управляющего, но ведь, кроме Селин с ее контрольным пакетом, существует еще совет директоров, а все знают, что лучшего специалиста, чем Шерви, найти трудно.

Но даже если его в таком случае выставят за дверь, он в тот же день откроет новый и свой собственный банк, куда, вне всякого сомнения, очень быстро переползут лучшие клиенты банка этой самоуверенной Дювалье, и она просто-напросто обанкротится! Шерви хмыкнул злорадно. Конечно, такой путь потребует и нервов, и времени, но почему бы нет? Сколько можно сидеть на цепи у этой диктаторши!?

А что? – приободрившись подумал Шерви, вот сейчас мы быстренько покувыркаемся с Рыжулей, и я приглашу ее прогуляться! По дороге мы как бы случайно зайдем в ближайший ювелирный магазин, я куплю ей колечко, какое она захочет, и прямо там сделаю предложение! Очень романтично и эффектно, по-моему. Да, но если она выберет слишком дорогое кольцо? Нет, моя Рыжуля не такая… А вдруг? Ну и пусть! Мы ведь поженимся; пусть все видят, чего я собственным горбом достиг в жизни!

Ставя машину у Рыжулиного дома, он машинально взглянул на часы, но даже не понял, что они показывают: обожгла мысль – их придется вернуть Селин! Ха! Да пусть своим золотом подавится! – презрительно поморщился он. Я куплю себе другие и приличной фирмы, а то, что это еще за «MIDAS»? Ни одна живая душа не ведает о существовании такой марки! Кусок золота, грубая безвкусная кустарщина! – уговаривал он себя, хотя, положа руку на сердце, расставаться с часами совсем не хотелось. Каким бы примитивный ни был их дизайн, но благородного металла в них и браслете полкило, не меньше…

Плевать! Он вернет часы! Пусть эта тиранка не надеется, что смогла посадить его на золотую цепь! Он – свободный человек!

Преисполненный гордости от своего дерзкого решения, Шерви позвонил в дверь Рыжули, испытывая небывалый душевный подъем и чувство свободы. Прямо-таки опьянительное!

– А, это ты, – довольно равнодушно произнесла Рыжуля, вместо того, чтобы радостно повиснуть у него на шее и обнять своими ножками его за пояс! – Проходи. Кофе будешь?

Неожиданный прием сбивал с толку. И одета Рыжуля была слишком буднично – в джинсы и рубашку, а не в крошечный кружевной пеньюарчик на голое тело!

– Кофе? Спасибо, с удовольствием, – ответил он, не решившись даже поцеловать Рыжулю в щечку!

Она принесла кофе, и Шерви, привычно расположившись за столом, привычно же снял свой «MIDAS» и принялся старательно устраивать его рядом с чашкой. Привычные действия всегда успокаивают.

– Что, у нас опять ровно два часа на любовь? – сухо спросила она.

– Два пятнадцать, Рыжуля, даже два семнадцать, моя куколка! – нарочито весело отозвался Шерви.

– Я – не Рыжуля! Меня зовут Моник! И не куколка! Я преподаю биологию в школе! Я учительница! Изволь обращаться ко мне – мадемуазель Пину!

– Хорошо! Хорошо! Мадемуазель Пину! – поторопился миролюбиво согласиться Шерви и поманил руками: – Иди ко мне, мадемуазель Пину! Я так соскучился!

– А я – нет! Ты омерзителен! – она отступила в противоположный угол комнаты и, как базарная торговка, подбоченилась. – Омерзителен! Эта твоя манера: сразу снимать с руки свои дорогие часы! Устанавливать их перед собой и поигрывать с браслетом! Ты не сводишь с них глаз даже во время секса! Это унизительно! Хронометрированные рандеву только утром и только по вторникам…

– Но ведь только по вторникам у тебя нет уроков!

– …твой вечный будильник на столе, чтоб после случки не задержаться со мной дольше ни на минуту! Ты думал, что так будет вечно продолжаться? Да? Даже после свадьбы с твоей богатенькой стервой?

– Послушай, Рыжу… пардон… Моник! Мадемуазель Пину!

– Заткнись и проваливай!!!

– Подожди, дай мне сказать! Дело в том, что Селин…

– Убирайся! Мне надоели твои жалобы на ее характер, ты все равно женишься только на ней! Я давно должна была это понять! А я унижалась, когда в школе составляли расписание, лишь бы высвободить вторник! Ради чего? Чтобы на два часа семнадцать ложиться под тебя? Под кобеля, у которого есть богатая невеста и покровительница? Да ты! Знаешь, кто ты? Ты – жиголо!

– А ты… Ты… – Шерви вскочил с кресла и, не мигая, глядя ей в глаза, боком попятился к двери. – Ты – неблагодарная дрянь!

По-прежнему упирая руки в бока, она прищурилась и двинулась на него.

– Я – неблагодарная? За что это, интересно, мне благодарить тебя?

– За любовь! За то, что со мной ты больше не страдала от одиночества!

– Да я угробила на тебя полгода! Целых полгода унижений!

– Да со мной в твоем кошельке впервые в жизни зазвенели деньги! Ковер, телевизор…

– Вон! Я учительница, а не продажная девка! А вот ты – жиголо! Жиголо! Жиголо!

– Ты еще об этом пожалеешь! Будешь просить прощения, но я не вернусь! – Шерви распахнул входную дверь и, прежде чем ею грохнуть с той стороны, громко выкрикнул на весь подъезд: – Шлюха!

Моник стиснула зубы, упала в кресло и залпом выпила кофе. Ее трясло, но облегчение она испытывала, не сравнимое ни с чем облегчение, хотя одновременно – и стыд, что позволила себе распоясаться. Противно еще – соседи могли услышать последнее слово этого жиголо, да леший с ним. Главное, теперь она абсолютно свободна!

Моник шумно выдохнула и, как бы в подтверждение собственной свободы, обвела глазами пространство вокруг себя.

На столе стояли на браслете золотые часы этого жиголо.

Вот, зараза, подумала она, нарочно забыл свой «ролекс», чтоб был повод вернуться. Ничего, она его догонит и сейчас же отдаст часы! И за «шлюху» на весь подъезд она отомстит этому жиголо! Любые часы легко сломать, перекрутив пружину. Пусть чинит потом, как хочет!

Моник взяла часы в руки, начала заводить и вдруг почувствовала, что едва ли способна с ними расстаться. Они такие большие, золотые, красивые…

В дверь раздался настойчивый звонок.

Нет! Нет! Она все равно их ему вернет!

Моник зажала часы в кулаке и бросилась открывать.

На пороге стоял улыбающийся Алекс и мушкетерским жестом протягивал ей несколько пучков петрушки, укропа и орегано.

Собственно говоря, Моник потому была так непреклонна с Жюстеном, что в ее жизни вдруг появился Алекс – непредсказуемый, жизнерадостный и щедрый. Всего лишь начинающий агент по недвижимости и года на четыре моложе самой Моник, но почему-то рядом с ним она наконец-то почувствовала себя спокойно и уверенно, словно сама тоже помолодела. Даже то жуткое потрясение, какое она пережила пять лет назад, рядом с Алексом стало казаться даже отчасти забавным. Что скрывать, за эти годы цинизма в ней накопилось с избытком.