Владислав Кукреш - Сказки о Любви

Когда нога отца ступила через порог, счастливая жена, бросившись на шею, чуть не сбила с ног. Почувствовав на чешуе жар поцелуев, он отстранился от Кенны, привёл мысли в порядок и проник в детскую, где младенцы ждали прихода папы.

Ощущая в сердце трепет, от волнения в два раза интенсивнее раздувая жабры, Алексей склонился над двумя расположенными одна подле другой кроватями. Даниэл и Алан мирно спали, и кто из них Даниэл, а кто Алан – человек-рыба пока не различал, но истово верил, что всё это лишь вопрос времени. В конце концов, его дети – двойняшки, а не однояйцевые близнецы.

Сколько минут он простоял, любуясь мальчиками, молодой отец не считал, но в какой-то момент почувствовал, как к его правому плечу прильнула Кенна. Рука Алексея обвила талию жены и мягко прижала к груди.

Человек-рыба мог любоваться детьми вечно.

Исполненная счастья тишина разлетелась на куски, когда один из младенцев проснулся и закричал. Второй мальчик, едва разлепив глазки, поддержал брата.

Взволнованная Кенна стала успокаивать младенцев, но крохи продолжали голосить, пока человек-рыба ни покинул детскую. Двойняшки замолчали, когда он исчез из поля зрения – это Алексей понял сразу, несмотря на разболевшуюся от громких звуков голову. В один момент Даниэл и Алан шумели так, словно в этом крылся смысл существования, а в другой – присмирели, как по команде.

Чтобы проверить свою догадку, человек-рыба вернулся в детскую, и крик зазвучал с удвоенной силой. В расстроенных чувствах он отступил и уже в гостиной устало рухнул на диван. Радость от возвращения домой, ещё несколько минут назад переполнявшая его, растаяла без следа. В голове пульсировала боль, хотелось забыться, ни о чём не думать.

Тем временем подошла Кенна и присела рядом с Алексеем. Её тёплое тело припало к нему снова, а с губ не сходила счастливая улыбка молодой матери. Она ещё не понимала, что внешность отца до смерти пугает Даниэла и Алана.

Попытки человека-рыбы задобрить двойняшек результата не дали. Едва заприметив ненавистную рыбью морду, дети начинали вопить так, словно хотели разорвать её звуковой волной. А ведь Алексей и мягкими игрушками их засыпал, и пробовал кормить через бутылочку, разыгрывал комические сценки и в меру сил корчил забавные рожи. Большая часть стараний только ухудшала ситуацию, и впервые за годы рыбьего существования он всерьёз пожалел, что не может говорить, как нормальные люди. Спой песенку-другую или прочитай сказку, может, и смог бы найти общий с малышами язык.

Разочарованный и разбитый, не отдохнув как следует на земле, Алексей отправился в новое девятимесячное плавание. Ни время, ни тёплые ветра его не восстановили, да и на дне стакана корвалола человек-рыба не нашёл покоя.

Коллеги по рейсу и друзья стали замечать происходившие в нём перемены. Да, рыбоголовый по-прежнему ни с кем не разговаривал и держался в тени, но если раньше его молчание виделось гармоничным, лёгким, естественным – как у немого от рождения человека, то теперь в нём угадывалась мрачная угрюмость затворника.

Человек-рыба общества избегал. Заметив знакомых, он старался улизнуть и делал вид, что не слышит, когда к нему обращались. Днём его почти не видели на палубе. Лишь в редкие ночные часы человек-рыба попадался застывшим у борта. Выпученными рыбьими глазами он оглядывал морские просторы, но в каких тёмных глубинах бродили его мысли – никто не ведал. За весь рейс ни с помощью блокнота, ни посредством жестов из него не вытянули и слова.

Состояние Алексея ухудшалось: время так и не расставило всё на свои места. Рабочие месяцы сменялись неделями земной муки. Дети подрастали, но видели в отце не милого папу, а пучеглазое чудовище, мечтавшее закусить их плотью. Наблюдая страдания мужа, Кенна не находила себе места, нервничала и даже вместе с Алексеем записалась на приём к семейному психологу. Безрезультатно. Спасение Кенна находила во снах. В них она метала икру, растила мальков и жила счастливой жизнью на дне океана.

Когда Даниэлу и Алану исполнилось по пять лет, человек-рыба отправился в свой последний рейс. К этому времени, как личность он уже не существовал.

Работа стала для него всем: он словно поселился на кухне. Днём и ночью опытные руки нарезали овощи, месили тесто и запекали, и блюда получались такими вкусными, что все диву давались. Подобно ценившему уединение мастеру-алхимику, Алексею выделили каморку под гастрономические опыты, обставили её ширмами. Именно это и стало причиной трагедии: не уследили, не отговорили, не уберегли талантливого кока от его собственных безумных мыслей.

Это произошло, когда на борту «Тир-на-Нога» отмечали День Нептуна. Пассажиров в обед угостили такой вкусной ухой, что как только отмерявший порции черпак стукнул о дно опустевшей кастрюли, многочисленные глотки потребовали добавки. Суп, разумеется, готовил Алексей.

Капитан корабля спустился в камбуз лично. Хотел поздравить человека-рыбу с кулинарными достижениями, вручить премию за добросовестный труд и попросить поделиться рецептом, чтобы сделать чудо-уху фирменным блюдом и украшением ресторанного меню «Тир-на-Нога». Однако выпытать тайну не вышло.

Когда капитан судна отодвинул ширму, за которой последние месяцы почти безвылазно работал талантливый повар, то от увиденного вскрикнул, отшатнулся и попросил вывести из помещения женщин. Лишь только за дамами захлопнулась дверь, он продемонстрировал ужасную находку.

На кухонном полу укрытый измятым фартуком лежал Алексей. Нет, это не сон сморил его посреди трудовых будней. У человека-рыбы напрочь отсутствовала голова. В руках повар-экспериментатор сжимал огромные ножи, покрытые тёмной кровью. Судя по всему, ими и нарезалась для знаменитой ухи «рыба».

Неподалёку от распростёртого тела лежал блокнот, в котором размашистым почерком покойный просил у экипажа и пассажиров прощения. Он писал, что знает, как примирить себя и детей:

«Непутёвая рыбья голова больше не станет пугать моих мальчиков. Я нашёл решение. Как отыщете тело, слёзно прошу вас, друзья мои, сделать вот что. Немедленно посадите в рану на плечах, как в плодородную почву, прекрасное дерево или цветок. Когда растение зацветёт, облик мой изменится, и дети перестанут меня ненавидеть. С уважением, Алексей Шишкин. PS: перед тем, как что-либо посадить в рану не забудьте хорошенько удобрить сподручными средствами „почву“. Очень на вас всех рассчитываю».

Капитан лайнера времени зря не терял, и исполнил последнюю просьбу человека-рыбы в считанные минуты. Вскоре из плеч Алексея высился красивейший молочай, а спустя всего неделю, немного окрепнув, мужчина стал передвигаться по палубе без посторонней помощи. Поговаривают, что в нём проснулось шестое чувство, поэтому воскресший кок не только прекрасно ориентировался в пространстве, но, как и прежде, мастерски справлялся со всеми обязанности первого заместителя начальника камбуза.