Александра Нюренберг - Глобус Билла. Пятая книга. Козерог

Потом тихонько, как в прятках, приподнял скатерть и отодвинувшись, показал.

Она лежала под столом…

Такая, как они представляли. Она лежала под столом.

Бомба не собиралась взрываться, настороженная, как ночное существо, проникшее в дом из леса.

Они стояли вокруг.

Нетронутый проём окна – стекло не выбило взрывной волной, – отвлёк их. Драконарий отвернулся – очевидно, сапёры пришли.

Пока драконарии выносили её, как подпившего какого человечка, они только потеснились в глубь дома, не в силах заставить себя покинуть его стены. Мардук оглядел их – да, они не могли его покинуть.

Вечер, насколько это мыслимо в Гостиной, где потолок пробит бомбой не по расписанию, прошёл мирно. Билл даже решил, что дикая перепалка в воздухе ему померещилась.

Энкиду время от времени умолкал, – под землю, столь им любимую, проваливался. Шанни первая заметила, что эти вспышки молчания приходятся на все реплики Аса.

Гроза всегда неизбежна. Шанни решила подтолкнуть грозовой разряд.

– А всё же командир… молодец ты. Отличная торчалка, знаешь.

Энкиду тут же опустил голову. Ас кивнул Шанни – воспитание не позволяло оставить комплимент дамы безответным, и, глядя на Энкиду, молвил чужим голосом:

– Ваша светлость, вы недавно высказали своё суждение по поводу строительства.

Билл не сразу сообразил, что Ас не шуткует, и не сумел сдержать коротенький звук. А вот Иннан и Шанни-провокаторша поняли это сразу.

То, что последовало, заставило Билла прикусить язык.

– Сир главнокомандующий, – Энкиду непривычно рубил слова, – я официально приношу вам извинения.

Ас молчал мгновение, потом с той же незнакомой интонацией возобновил радиоспектакль:

– Стало быть, князь доволен, и я рад.

Энкиду буркнул:

– Забей.

Ас пожал плечом и отрезал, ныряя в обжитое амплуа в металлическом режиме:

– Как скажешь.

Шанни спешно рассмеялась и обратилась к Биллу:

– А тебя завидки не берут? …рот закрой… Твой незаконный брат и лулу-самозванец отгрохали самое величественное сооружение в истории этого и того мира… и, того гляди, начнут дивиденды срывать. А ты?

Иннан протянула руку и всунула Биллу в рот ложечку.

– Он может вложиться. У него ведь есть деньги. Да, Билл?

Билл спешно сглотнул – ложечка осталась цела, и, сунув руку в карман, согласился:

– Верно… это варенье дядино, Иннан. Смотрите…

Он показал им монетку с птицей.

Ас посмотрел с интересом:

– Так что?

Билл присмотрелся. Глаза серьезные – поди разберись с военной формой юмора… когда твои самые близкие начинают играть своё представление, не до шуток. Он понял бедного ящерку…

Билл подбросил монетку и, хотя Шанни попыталась подбить его руку, которую куснула над столом Иннан, поймал. Упрятал в тёплый карман.

– Нет уж. Я погожу… приценюсь.

Чудные посиделки затянулись. Настроение, владевшее ими, иначе, нежели подступающей истерией, назвать было нельзя.

– Эриду повторяет путь своей матери.

– Я никогда не говорю дурно о женщинах, Билл…

– Ты вообще о них не говоришь, Ас.

Энкиду широко ухмыльнулся. Он выглядел спокойным, но Шанни мельком посмотрела на его руку. Пальцы, крепко державшие чашку, покраснели, но он не чувствовал, что вот-вот обожжётся. Шанни спокойно отвела глаза – этим парням не мешают сильные ощущения.

– Надежда, ну, как же… – Пробормотал командир.

– Не спорю, религия может многое объяснить…

Билл немедленно его перебил, так же как невысказанную мысль Аса.

– Помните тот чудесный старый гимн… его исполняют в день Благословения Небесного Пути, или как там. Помню, это единственное, что мне нравилось по части посещения этих заведений, когда меня туда таскали, чтобы представить жрецам.

– Какой это?

– Обратный Отсчёт. Ну про то, как предки поднялись на корабле и им кажется, что на них смотрят сами небеса? Про благодать и всякое такое. Хотите, я…

– Нет. – Успел Ас, с реакцией достойной не раз прошедшего Небесный Путь.

О чём ему сразу сказала Иннан, и, прежде, чем Билл наспех сочинил что-нибудь в достаточной мере убийственное, добавила:

– Я думала, это просто песня в универах второго сорта.

– Хотел бы жить в другое время, племянник?

Шанни подняла вилочку. Она и Мардук переглянулись – глаза с двух сторон стола синие… синие. Океан, откуда вылезла первая тварь, и небо, где из недр пылевого облака вылупилась планета, и синий гнев старой выдохшейся крови, в одинаковом составе пульсирующей по тонким жилкам Шанни и разбухшим вервиям Мардука.

Все синеглазые заодно.

– Во времена, когда любили биллов.

Энкиду косо глянул и отодвинув вилочку, которой уж слишком вольно дирижировала домашним оркестром из больших животных маленькая леди, согласился:

– И когда любили, чтобы биллы вас перебивали, когда вы пытаетесь сказать важную вещь.

Иннан перехватила прибор и указала на Билла. Тот кусал губы.

– Но всё же, – начал он.

Ас ухмыльнулся.

– Во времена, когда можно не учить иностранные языки, потому что все понимают, что хотят сказать биллы, хотя это нечленораздельно и бессмысленно.

Билл дождался, когда стихнет дурацкий смех, к которому присоединился Мардук.

– Я… не хотел.

– Что так?

– Мне нравится моё время… и оно может быть очень хорошим.

Иннан первой перестала смеяться и молчала, тихо улыбаясь.

– Намекаешь на революцию, племянник?

– Билл, ты чудесный парень, совсем как девчонка.

Иннан быстро глянула:

– Виновата?

Энкиду замахал:

– З а раз почн е ца, как говаривает один чудесный парень.

Ас перебил:

– Ты права, его женственность под вопросом.

– Ты про бритьё?

Падение штучек – и той, что взорвалась и той, что промолчала – открыло новые черты характера сира Мардука. Сказать, что он сделался странным… ну, знаете. Страннее странного – так бывает? Разве?

Любопытно было бы прояснить, что взорвало ту маленькую перемычку, коя, как утверждает просветлённая в физиологии Иннан, соединяет две части мозга всех живых существ, из разряда жаждущих прикосновений, в характере дяди.

В соборной душе компашки или в её коллективном разуме (как вам больше понравится) засело ощущение, что в замок попала ещё одна бомба, и где-то лежит. Эту дурь трудно было выбросить из головы. Бомба в голове это надёжно.

Если это входило в замысел дяди, то идея сработала.

Билл всем объявил, что он в восторге… Никто не высказал ни поощрений, ни одобрений, но почему-то у всех повысилось настроение. Натурально. Как повышается температура.

Дорога зимы завершится летом.

Утром все были нервны, как мыши в банке, которых поймали на пять копеек. В банке – зато денежка.

Обман Аса теперь вошёл в их историю, как Подвиг Аса.