Валерий Горохов - По ту сторону погон

Где-то рядом размещался полевой госпиталь.

Время было около 10 часов 30 минут, на посту у тех самых боксов службу нёс Василий Иудин, когда к нему подошёл командир нашего взвода старший лейтенант Паршутин.

Паршутин – «Как дела, боец?»

Иудин вытянулся, как струна – «Всё хорошо, товарищ старший лейтенант».

Паршутин – «Слушай меня внимательно. Ты, Иудин, как никто, должен заботиться о здоровье своего командира. Я сейчас поднимусь на крышу и буду загорать, а ты контролируй, чтобы каждые 30 минут я переворачивался, чтобы не „сгореть“. Задача понятна?»

«Так точно!» – отрапортовал Василий;

Паршутин – «Да, ещё, если придёт девушка из медсанбата, меня спросит, скажи, что я на крыше, пусть поднимается. Всё понятно?»

«Так точно!» – преданно ответил Иудин.

К боксам была прислонена массивная деревянная лестница, по которой Паршутин легко взобрался на это строение.

Иудин засек время.

Буквально минут так через 7—8 подошла девушка.

«Стой! Гранича поста!» – прокричал Василий.

Девушка – «Я ищу старшего лейтенанта Паршутина».

Иудин – «Проходите, он Вас ждёт на крыше», и указал на стоящую лестницу. Девушка по этой же лестнице взобралась на крышу бетонного строения.

Прошло ещё 20 минут, и с крыши стали доноситься женские стоны.

Однако, служба есть служба. Наступило контрольное время информировать командира о смене положения его тела. Эту команду никто не отменял.

Василий, преисполненный «долгом» выполнить «ответственное» задание офицера, поднялся по лестнице до крыши так, что его было видно до пояса. В смысле от военной каски до ремня на поясе. Перед ним открылась следующая «картина» – офицер в позе миссионера, т.е. сверху, занимается сексом с девушкой. Возможно, Иудин руководствовался чувством заботы или ещё чем и громко отрапортовал – «Товарищ старший лейтенант, Вам пора перевернуться».

«Чтооо??!…» – громко и одновременно протяжно, как бы возмущаясь, сказал офицер.

Василий не понял, как реагировать на неуставную лексику. Может командир забыл…

«Вам теперь надо на спину лечь, перевернуться, однако» – с нежностью и заботой в голосе сказал Василий.

Паршутин, уже более понятными для бойца словами прошипел: – «Пошёл отсюда ……» Как ни в чем не бывало, Иудин отправился продолжать охранять рубежи поста.

Наша рота отрабатывала навыки метания оборонительных гранат из окопа. Недалеко от нас это же упражнение на «зачёт» выполняли курсанты военно-воздушных сил (ВДВ). Оценивал усилия будущих офицеров тучный, невысокого роста полковник ВДВ, который при помощи бойцов-десантников забирался в бетонный окоп с перископной стереотрубой.

Сама процедура помещения полковника в фортификационное укрытие проходила минут пять. Двое курсантов, спрыгнув на дно окопа, принимали из рук двух товарищей медленно опускаемое тело военачальника. Кряхтя и проявляя недовольство, он медленно занял-таки место в бетонном сооружении.

Курсанты по очереди спускались к нему в окоп и метали оттуда боевые гранаты Ф-1, затем, упираясь руками в края бетонного укрытия, выпрыгивали оттуда ногами вперёд и удалялись на безопасное расстояние, где в тени деревьев ожидали окончания мероприятий.

Из всей группы курсантов-десантников выделялся старшина: он всё время отжимался от земли, затем усиленно занимался растяжкой ног и время от времени нападал на смирно стоящее дерево, отрабатывая удары рук и ног на его кроне. В состоянии покоя он практически не находился.

Наконец-то, его позвали метнуть-таки гранату в совсем уже распоясавшегося условного противника. Он бегом бросился к рубежу, как -будто противник уже подбирался к оборонительному сооружению, где находился полковник. Фортификационное укрытие было вполне просторным для двоих и не создавало трудностей в метании оттуда предметов. Старшина представился принимающему зачёт и, получив разрешение бросить боевую гранату Ф-1 в условного противника, сделал замах, да так, что локтем ударился о бетонную стенку окопа. От удара из руки выпала граната и упала у ног полковника. Прозвучал щелчок, до срабатывания механизма взрыва оставалось мгновение. Старшина и полковник, действуя одновременно, предприняли попытку поднять её и выбросить из укрытия. В едином порыве, двигаясь на встречных курсах, они столкнулись и, руководствуясь третьим законом Ньютона – «Сила действия равна силе противодействия», потеряв равновесие, повалились друг напротив друга на исходные позиции. Далее, преследуемые инстинктом самосохранения, полковник и старшина одновременно выпрыгнули из бетонного укрытия и, пробежав метров пять, залегли. Они перемещались как спринтеры, и полковник в этом состязании ещё недавно казавшийся неподъёмным, был проворнее и быстрее.

Прогремел взрыв. Пострадала только стереотруба. Старшина встал на ноги, тупо озираясь по сторонам, а полковник ещё долго пребывал в позе загнанного скакуна, продолжая лежать неподвижно. В чувства его приводил наш фельдшер.

Расправу над старшиной мы уже не видели, так как наша рота отправилась на другие позиции.

Военный полигон группы Советских войск в Германии (ГСВГ), февраль 1985 г.

К нам в батальон пришёл новый комбат – подполковник, скорее всего человек тепличный, далёкий от военной службы. К сожалению, об этом он не знал и думал, что он «военный».

От сменяемого командира он отличался как день от ночи. Прежний комбат немногословным, чётко и понятно ставил задачу, которую было понятно, как, где и из чего следовало выполнять. Ему был знаком солдатский быт.

Новый комбат – прямая противоположность предшественника. Перед строем всего батальона заводил часовые речи о низкой исполнительной дисциплине, техническом состоянии материальной части подразделения и т.д., Мне так кажется, ему нравилось ораторствовать и он, подобно басилевсу Юстиану упивался возможностью быть в самом центре внимания целого батальона военнослужащих.

Как-то зимней ночью 1984 года наш батальон поднялся по тревоге и убыл в полном составе для участия в масштабных учениях на военный полигон.

Место нашей дислокации было определено в лесу, где мы врылись в землю, то есть технику и палатки разместили в капонирах и, при беглом визуальном наблюдении расположения батальона, не было видно ни людей, ни техники. Между палатками были устроены в снегу дорожки, границы которых были отмечены колышками. Тропинки были протоптаны так, чтобы из палатки можно было контролировать приближение к ней командиров. Но так как размещение в указанном месте планировалось только на сутки – максимум на двое, батальонный туалет возводить не стали, следовательно, личный состав подразделения в дневное время отправлялся справлять нужду в чащу леса, а в ночное время эту самую нужду справлял в непосредственной близости от протоптанных тропинок. Естественно, своё невежество военнослужащие маскировали, т.е. рыли в снегу ямку, облегчались туда и зарывали следы своего пребывания снегом. И чем дольше батальон размещался в указанном месте дислокации, тем, соответственно, больше было неровностей в снегу по обе стороны протоптанных тропинок.