Ольга Карагодина - Мой волчонок Канис. Часть третья. Зрелые годы

Хозяйка снова пошла на кухню. Нарезала ливер. Выставила три ящичка с торчащими верёвками перед Канисом.

– Она меня считает дурачком, – мысленно хихикнул Канис, хватая зубами ярко-зелёную верёвку. Ливер снова покатился по полу. – Можно и поиграть. Главное, чтобы ей нравилось набивать ящики колбасой. Так долго набивать, пока батон не кончится.

Канис примерно уселся перед ней: «Продолжим?» И они играли и играли, и ещё долго играли, пока батон не кончился. После последней порции Канис сыто икнув пополз спать. Колбасы нет – игра окончена. Скучно жить в стае, не водя друг друга за нос. Да и дёргать за верёвочки – не лося по лесу гонять.

После наших приключений с селезёнкой Канис стал получать только мягкую пищу, но конечно же ему очень хотелось бы погрызть мясную косточку. И однажды, я все же решила его порадовать. Зашла в мясной отдел и купила кусок телятины на толстой косточке. Такой косточке, чтобы он не смог сразу её разгрызть. Вечером на ужин Канис получил подарок. Обрадовался… Несказанно. Схватил кость, утащил её в угол коридора и там с упоением начал обгрызать мясо. Когда кость осталась голой, Канис стал её разгрызать, чтобы достать костный мозг, да с такой яростью, что у него зубы затрещали. Испугавшись, что он их поломает, решила забрать кость.

Подошла к нему и строго сказала: «Отдай!», Канис глухо зарычал и сделал мгновенный выпад в мою сторону, такой, что я инстинктивно отскочила в сторону. Не тронул, но зарычал ещё пуще, злобно сморщив нос, показав всю волчью пасть.

Я понимала, что уступать нельзя. Кобель матёрый. Если не отобрать сейчас эту кость, он запомнит и в следующий раз это будет касаться не только костей. Кость надо было отобрать сейчас же. Пришлось думать, как это сделать?

Успокоилась внутренне. Собаки прекрасно чувствуют, неуверенность хозяина, села на стул рядом с ним. Канис молча грызёт кость. Тогда я встала и переступила через него – продолжает грызть и смотрит мне прямо в глаза, то есть, бросает вызов! Что с ним делать? Ну-у, думаю, надо как Илья Муромец действовать, когда Д, Артаньян его на дуэль вызвал, посыпать голову пса пеплом и принести палицу.

Морально настроившись, взяла старую тапочку, муж ею кошек наказывает, и Каниса по попе хлопает, если он лезет за его колбасой на стол, и с ней наперевес попёрла на пса.

Канис засмущался. Замыргал жёлтыми глазками и медленно отошёл от кости. Тапок сработал. Торжественно взяла костяху, спокойно вытащила ножиком костный мозг и отдала его Канису, а кость на его глазах выбросила в мусорное ведро. Удивительно, но он её даже не пытался снова достать из мусорного ведра. Вот так иногда приходилось доказывать, кто в стае старший.

Канис сосредоточенно бежал рысцой по району, осматривая: столбы, кусты, бордюры, внимательно читая оставленные послания. Нос сообщал ему многое из того, чего люди не замечают. Молодой джек-рассел-терьер Дендик оставил подпись рядом меткой своенравного и угрюмого бассенджи Яши. Канис обоих терпеть не мог, поэтому еле слышно зарычал, ставя жирную подпись поверх прежних двух. У куста орешника отметилась Кармелита. Эту барышню он знает. Характер почти мужской, драчлива, при этом визглива, пытается тянуть одеяло на себя во всех случаях, за что и огребает регулярно, от него и от хозяев. На травке присела лабрадорка Лапа – милая и безобидная.

– Ф-р-р… – зафырчал Канис, учуяв высокую метку молодого акиты на старом тополе. Поднял глаза. Присел на лапы, опустившись почти на брюхо, шерсть на загривке поднялась сама. В нескольких метрах прямо по курсу затих огромный монстр, издавая странные шелестящие звуки. Выше Каниса на три головы, с торчащей во все стороны шерстью, недобро подрагивающий, явно готовящийся к атаке. Он выследил Каниса первым. Канис попытался вжаться в землю, стать незаметным, нужно было оценить обстановку.

Хозяйка непонимающе взглянула на него, пытаясь утащить его вперёд. Канис упирался всеми четырьмя лапами: «Не пойду-у…»

Хозяйка с досадой дёрнула поводок.

– Пошли!

Канис ехал на поводке на брюхе со скрежетом когтей по асфальту. Хозяйка упрямо двигалась прямо на монстра. Раздался смех. Рабочие, укладывающие бордюрный камень, от души веселились, глядя на скукожившегося от страха волка. Уши зверюги плотно прилегали к голове, янтарные глаза вылезали из орбит, серая шерсть по ежиному торчала в разные стороны.

Хозяйка дотащила Каниса до огромного мешка, набитого свежескошенной травой и вторя рабочим, залилась звонким смехом. Канис воткнулся носом в мешок. Втянул ноздрями воздух. Встал в полный рост. Огляделся. Мешок стоял молча, только полиэтилен громко хлопал на ветру. Канис поднял лапу.

– Вот тебе! Уничтожен.

На следующий день Канис сам повёл хозяйку к мешку. Дошёл до него, выпрямился, поставил поверх травы переднюю лапу.

– Видишь? Я его не боюсь.

В центре города для городских собак осталось мало удовольствий в жизни. Все, что хозяин считает удовольствием, для собаки ровным счетом ничего не значит. Для собак главное: информация, собранная своим собственным носом, движение, общение с себе подобными, общение с любимой хозяйкой, тихий отдых. А что для удовольствия? Прогулки! Что значит для собаки прогулка. Всё!

Канис трусил волчьей походкой мимо собачьей площадки, на которой он гулял в глубоком детстве, а всё потому, что «пёсодром» где он гулял до этого, разрушена. Власти города занялись обустройством территории. Нос подсказал: «Какие-то новенькие особы! Надо разобраться.» Подтянул хозяйку ближе к забору. Раздался брёх. Две немецкие овчарки голосисто дали знать о себе. Принюхавшись. Подобравшись ближе к решётке, громко рявкнув, Канис заявил дамам о себе.

– Привет, красавицы!

Нос подсказал: одна древняя старуха; другая, судя по напору и взбрёхиваниям – вредная молодуха.

– Ты кто такой? – заголосила молодуха.

– Ой… простите не узнал. Я не всех голосистых знаю, – строго рявкнул Канис, тщательно водя носом. Старуха пахла изумительными духами и моргала подслеповатыми глазками Канис пустил длинную слюну: «Бабка очень даже ничего. Плохо держится на лапах, но, если её прижать как следует, вполне сможет выдержать молодого любовника. Может ей в последний раз такое счастье обломится.»

– Чего надо? – не унималась молодуха, тряся подштанниками, – ишь, слюни распустил. Не на то яблочко нацелился.

– Это что ещё за восстание розовых шапочек? – огрызнулся Канис, явно отдавая предпочтение бабке.

Бабка кокетливо присела, поставив метку.

– Да вы заходите к нам! – позвал хозяин овчарок. – Походите хотя бы на поводке, может, подружатся. Правда, у нас старенькая в начале охоты, но это ничего. Молодая стерилизована.