Ольга Карагодина - Мой волчонок Канис. Часть третья. Зрелые годы

– А то мы не догадались про бабку в охоте, – суетился Канис, протискиваясь на собачью площадку. Первым делом уткнувшись в старушечьи письма. Надушенные письма разлились по жилам бальзамом. Канис потащил хозяйку к старухе, которая вертелась тут же, но на расстоянии, внимательно следя за происходящим.

– Бабушка, тьфу, девушка, – растянул губы в улыбку Канис. – Я парень хоть куда. У меня большой ум и другие выпирающие качества. Давайте с вами отойдём в уголок.

– Какой вы быстрый, – старуха поставила вторую метку. – Сначала насладитесь духовной связью.

– Пошёл вон! – злилась на поводке молодуха, ощерив на Каниса зубной состав.

– Вы свой зубной состав прикройте, – буркнул на неё Канис, – а то он неровен час тронется.

– Нахал! – заверещала молодуха. – Отпустите меня с верёвки. Я ему намылю холку.

– Это вы зря. Вам эмоции мешают думать и заставляют ошибаться. Вот приобретёте такие же духи, как у старухи, тогда и поговорим.

С площадки Канис выезжал на пятой точке, тормозя пятью конечностями.

Старуха махала ему вслед платочком: «Приходите через недельку!» Молодуха грызла от злости свой поводок.

Какая самонадеянность, думать, что ты можешь удержать влчака, если ему сильно приспичило. Если влчаку приспичило – держать его, всё равно что держать в голове две противоположные идеи. Здоровенные и не очень кобели, встречающиеся на пути, позволяют удержать его. Вкусные барышни, идущие по противоположной стороне улицы – тоже, а вот с охотничьим инстинктом, оказалось, всё гораздо сложнее. Нет, котов, Канис подвешивает на деревья с завидной регулярностью, отгоняет чужаков, пристающих с расспросами: «А это сё? А это вольк? А он кюсается?», ибо, сейчас на наших улицах идёт бурное облагораживание территорий за счёт иностранных рабочих из Средней Азии, тоже.

Мы вошли в парк Пограничников, маленький оазис посередине асфальтовых, нет, теперь уже каменно-плиточных джунглей, и на нашем пути возникло странное существо. Приблизительно в пяти метрах впереди по нашему курсу зашелестели кусты. Канис напрягся, припал к земле, втянул воздух и, плюнув на балласт, совершил рывок. Из кустов вылетел непонятного вида зверёк, среднее между котёнком и белкой, я так и не узнала кто это был, и скачками бросился к ближайшему толстому дереву, взлетев на него легко, под самую макушку. Через пару секунд я упиралась руками в ствол пытаясь затормозить, а Канис стоял передними лапами на стволе дерева, задрав вверх голову. Глазки у него были, как бы это помягче написать – хищно-масляные.

У меня случилось Де Жавю. Передо мной стоял лайка Казан, профессионально сработавший белку, отличие было только в одном: Канис молчал.

Несколько минут мы оба пытались разглядеть за кроной листьев, кто же повис на макушке? Но так и не увидели. Ещё минуты три, я тщетно пыталась оторвать волка от дерева. Оторвался он, только когда понял, что зверька не достать. Позволил себя оторвать.

Но как влчак сработал! Какие реакции, скорость, силища! Я даже не хотела представлять, на что он способен, если будет сильно голоден или сильно зол. Я оценила его благородство по управлению собой, заодно соизмерив свои силёнки. Влчаки ленивы по природе, только это и спасает их хозяев от лишних приключений.

Хозяйка, как обычно по утрам, не спеша пила кофе. Канис лежал в её ногах, предвкушая утреннюю прогулку. Лежал беспокойно, постоянно оглядываясь, словно происходит что-то ведомое, лишь, ему одному. И вдруг, резко и неожиданно подскочил, и двумя прыжками оказался в комнате, где всё ещё спал хозяин. Хозяйка бросила свою недопитую чашку и побежала за ним.

Оказалось, хозяин проснулся и теперь зевая стоял в трусах около кровати, теребя в руках одеяло. Канис оленем скакал вокруг него.

– Что происходит? – подивилась хозяйка.

– Сейчас покажу, – ответил хозяин, приподнимая голубую в жёлтый цветочек простыню. Под ней ровно посередине дивана лежало раздавленное большое круглое берлинское пирожное. Глаза у хозяйки стали размером с то самое пирожное.

– Когда он успел его подложить? – не верила собственным глазам, одновременно осознавая, что ей всю ночь кололо в боку. – Похоже ещё с вечера, судя по форме.

– Точно вечером положил! – констатировал хозяин, глядя, как Канис быстро-быстро встал передними лапами на диван, хватая пастью заначку. – Дождался пока все выйдут из комнаты и припрятал. У-у… – погрозил кулаком в сторону удаляющегося серого хвоста и чавкающих звуков.

Канис на ходу доедал заначку с мыслями: «Это он хорошо припрятал. За всю ночь никто не нашёл, даже вездесущие кошки. Не отобрали бы, подлюки».

Хозяйка Каниса может открыть дверь животом, но, вот ездит на нём плохо, ещё и дерётся, а тяжёлая… в два, а то и в три раза больше весит. Попробуй утащи эту колоду, хоть и по снегу. Что я маламут? Хаски? Ну-у… увидел своего давнего врага джек-рассел-терьера Жигана, имя само за себя говорит, а повод вышел замечательный, вынюхал раньше. Ну-у… поскользнулась она, хлопнулась оземь, может в царевну хотела превратиться, причуды у неё такие, ну-у… протащил её на животе (ест много), метра четыре, драться зачем? Сразу кулаком по макушке. Доехали бы спокойно, если бы не дёргалась, вложили бы ума Жигану. Нет же, всё испортила! Висит позади на верёвочке и плюётся, аки индийская кобра – никакой развлекухи на католическое Рождество, одни неприятности: злится, ругается и дерётся. Полное отсутствие чувства юмора.

– Я не просто учусь на своих ошибках… Я, зараза, постоянно повторяю пройденный материал! – бурчал Канис, бесшумно вставая передними лапами на стул. Цель стояла на блюдечке с жёлтой каёмочкой – разрезанный пополам огромный тульский пряник. – Врежут, конечно, если застукают, – скосил янтарным глазом в коридор. Тихо. Только часы на стене тикают.

Канис аккуратно прихватил зубами пряник, откусил добрый кусок и быстро скатился со стула. Хозяйка как раз вышла в коридор. Канис прошуршал мимо неё низко опустив голову, так чтобы пряника не было видно, скользнув тенью на балкон.

Хозяйка очнулась от яростного копания за стеклом, от такого, что сразу было понятно, чьи лапы скребутся в кошачьем лотке. Скользнула глазами по столу. Посередине тарелки красовался обгрызенный пряник.

Кошки сидели на стульях с расширенными глазами, молча следя за наливающейся красным цветом физиономией хозяйки. Им теперь в туалет – хода нет. Волк будет охранять свой пряник и к горшку никого не допустит.

– Ах ты, зараза! Ах ты, потрох! – подорвалась с места хозяйка, шлёпая на балкон. Оттуда раздалось глухое рычание. Потом глухой стук чего-то мягкого о что-то твёрдое. Затем послышалось лёгкое движение за спиной.