Георгий Огарёв - 1000 притч

– Теперь моя совесть чиста, ибо виновный наверняка не избежал кары.

Устроили как-то звери поэтическое состязание. Многие стремились попытать счастье и завоевать титул самого большого поэта леса.

И вот после первых двух конкурсов осталось только три участника: антилопа, соловей и суслик. Им было предложено воспеть любовь. Пока они готовились к выступлению, звери толковали меж собой: ладно, антилопа – сама воздушность и утонченность, она-то знает, что такое любовь, или соловей – тот маэстро; даже если он и не был влюблен, наверняка что-нибудь придумает. Ну а суслик? Звери расхохотались: что может знать о любви этот плюгавенький недоросль? И в предвкушении потехи пригласили участников выступить со своим номером.

Вышла антилопа на середину поляны и стала декламировать:

Был медведь в меня влюблен

И жираф – возможно,

Предлагал мне руку слон

И просил так слезно!..

И много еще интересного узнали звери из гимнов антилопы. Затем вылетел на поляну соловей и зарокотал:

Ах, волшебница синица!

Уже год, как ты мне снишься.

Ты мне сердце расколола,

Я умру от этой боли!

Зааплодировали звери соловью, кто-то даже слезу пустил. И вот настал черед третьему участнику. Вышел суслик на середину и запел:

Моя любовь – черемуха во цвету,

Безумный крик ласточек в степи перед дождем,

Глаза молодого оленя, смотрящего с обрыва.

Моя любовь – шелест листвы под напором ветра,

Песня флейты, раздающаяся в горах,

Гул вечности, звучащий в сердце.

Моя любовь – это радость свободы,

Печаль одиночества,

Мука разъединения…

Не закончил суслик свою песню и убежал. Навсегда. Больше его не видели. А самым большим поэтом леса так никто и не стал.

Отправились как-то два монаха из монастыря Шэй-чу в лес. За беседой они зашли довольно далеко – туда, где уже редко ступала нога человека, где лес переходил в зловещие джунгли.

Тут они вдруг услышали странный шум, и через мгновение перед ними, оскалив огненную пасть, стоял огромный тигр.

Монах Шау-линь вскрикнул и, ища руками какую-нибудь палку для защиты, попятился назад. Привлеченный этими беспокойными движениями, тигр начал медленно наступать на него. Бедный Шау-линь так растерялся, что хватал уже все подряд.

Видя, что товарищу угрожает смертельная опасность, второй монах, Ли-дзюань, издал ладонями сильный звук, который тут же привлек внимание тигра. Зверь резко обернулся и пошел на Ли-дзюаня. Тот замер, словно статуя, и устремил на тигра неподвижный пристальный взгляд. Зверь забеспокоился, затоптался на месте и, наконец, глухо зарычав, бросился в заросли и убежал.

Когда потрясенные монахи пришли в себя и отправились в обратный путь, Шау-линь спросил:

– Но как тебе удалось отпугнуть его, Ли-дзюань?

Тот, немного помедлив, ответил:

– Никогда не нужно искать помощи извне. За этой суетой ты теряешь много сил и еще больше привлекаешь к себе врага. Лучше сосредоточься и усилием воли вызови в груди огонь. К тому же звери его очень боятся!

Один человек захотел переплыть море на парусном судне. Он уселся на берегу и стал ожидать попутного ветра. Прошел день, другой, а ветер, что был ему нужен, все не дул.

– Господи! – воскликнул он в отчаянии. – Когда же, наконец, подует попутный ветер?

– Когда ему заблагорассудится, друг мой, – ответил Бог.

– Но что же мне делать в таком случае? – расстроился человек.

– Подчинись тому, что не от тебя зависит, и улучши то, что зависит только от тебя.

– Но что может зависеть только от меня?

– Вероятно, что-то в тебе самом! – ответил Бог.

Гуньи Бо прославился своей силой среди правителей. Весть о нем дошла и до чжоунского царя Сюиньвана. Царь приготовил дары, чтобы пригласить к себе Гуньи Бо, и тот явился. При виде его немощной фигуры в сердце Сюиньвана закралось подозрение.

– Какова твоя сила? – спросил он с сомнением.

– Силы моей, вашего слуги, хватит лишь, чтобы сломать ногу весенней саранчи да перебить крыло осенней цикады.

– У моих богатырей хватит силы, чтобы разорвать шкуру носорога да утащить за хвосты девять буйволов, – воскликнул государь в гневе, – а я еще огорчен их слабостью! Как же ты мог прославиться силой на всю Поднебесную, если способен лишь сломать ногу весенней саранчи да перебить крыло осенней цикады?

– Хорошо! – глубоко вздохнув, сказал Гуньи Бо. – Но ваш вопрос я осмелюсь ответить правду. Учил меня Наставник с Шань-горы. Равного ему по силе не найдется во всей Поднебесной. Но никто из людей об этом не знал, ибо он никогда к силе не прибегал. Однажды я услужил ему, рискуя жизнью, и тогда он поведал мне: «Все хотят узреть невиданное – смотри на то, на что другие не глядят; все хотят овладеть недоступным – займись тем, чем никто не занимается.

Поэтому тот, кто учится видеть, начинает с повозки с хворостом; тот, кто учится слышать, – с удара колокола. Ведь то, что легко внутри тебя, не трудно и вне тебя. Если не встретятся внешние трудности, то и слава не выйдет за пределы твоей семьи».

Вот что поведал мне Наставник.

Слава же обо мне дошла до правителя, значит, я нарушил завет учителя и проявил свои способности. Правда, слава моя не в том, чтобы своей силой злоупотреблять, а в том, как своей силой пользоваться.

Ярмарка была в самом разгаре. Наиболее захватывающее зрелище здесь представлял открытый тир, где выдавался приз даже за одно попадание в мишень. Вот и мулла Насреддин решил попытать счастье. При его появлении удовольствие толпы возросло: наверняка сейчас все увидят, как Насреддин перехитрит самого себя. Взяв лук и три стрелы, мулла воскликнул:

– Следите за мной внимательно!

Тогда он согнул лук, сдвинул шапку на затылок, как это делают солдаты, тщательно прицелился и выстрелил. Стрела пролетела очень далеко от цели. Толпа осыпала его градом насмешек.

– Тихо! – возвестил Насреддин. – Это была демонстрация того, как стреляет солдат. Он часто не попадает в цель. Вот почему он проигрывает войны.

С этими словами мулла вложил вторую стрелу в лук и быстро спустил тетиву. Стрела, даже наполовину не долетев до цели, упала очень близко. Наступила мертвая тишина.

– А сейчас, – обратился Насреддин к собравшимся, – вы видели выстрел человека, который слишком нервничает при желании поразить цель. Он не может сконцентрироваться, поэтому и стрелы его не долетают.

Все были очарованы этим объяснением.

А тем временем мулла с безразличным видом повернулся к мишени, прицелился и пустил стрелу. Она попала в самое яблочко.