ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ - Стихи и проза

Кто-то любит свежий ветер,

Кто-то мягкий каравай,

Кто-то ребусы в газете,

Мне же – деньги подавай.

Я, признаться по секрету,

Очень денежки люблю.

Ничего приятней нету,

Чем копить их по рублю.

И шагаю с этой ношей

Я по жизни, весь звеня.

Вот какой я нехороший,

Полюбуйтесь на меня!

Если б кто на спину мне бы

Присобачил два крыла,

Я б летал себе по небу

Наподобие орла.

Я бы реял над планетой,

Гордый пасынок стихий,

Не читал бы я газеты,

Не писал бы я стихи.

Уклоняясь от работы

И полезного труда,

Совершал бы я налеты

На колхозные стада.

Я б сырым питался мясом,

Я бы кровь живую пил,

Ощущая с каждым часом

Прибавленье новых сил.

А напившись и наевшись,

Я б ложился на матрас

И смотрел бы не мигая

Передачу „Сельский час“.

Нет, мы империя добра!

А не империя мы зла,

Как мы тут слышали вчера

От одного тут мы козла.

Не будем называть страну,

Главой которой был козел,

Мечтавший развязать войну,

От наших городов и сел

Чтоб не осталось и следа,

Но мы ему сказали: „Нет!“

И он был вынужден тогда,

Чтоб свой спасти авторитет

Козлиный, с нами заключить

Один известный договор,

Который должен исключить

Саму возможность всякий спор

Решать насильственным путем,

А нам такой не нужен путь,

Поскольку к миру мы идем,

А если вдруг когда-нибудь

Другой козел захочет вдруг

С пути нас этого свернуть,

Ему мы скажем: „Знаешь, друг,

Вали, откудова пришел!“,

И он отвалит – тот козел.

Ночь темна, как камера-обскура,

Дремлет населения душа

У высоких берегов Амура

И на диком бреге Иртыша.

Наготу слегка прикрыв рукою,

Спишь и ты, откинув простыню…

Что бы мне приснить тебе такое?

Хочешь, я себя тебе присню?

Знай, что я не снюсь, кому попало,

Редким выпадала эта честь.

Денег я беру за это мало -

У меня и так их много есть.

Я в любом могу присниться виде,

Скажем, в виде снега и дождя,

Или на коне горячем сидя,

Эскадрон летучий в бой ведя.

Хочешь – стану юношей прекрасным,

Хочешь – благородным стариком,

Хочешь – сыром обернусь колбасным,

А не хочешь – плавленым сырком.

Иль, принявши образ чайной розы,

У Хафиза взятый напрокат,

Я вплыву в твои ночные грезы,

Источая дивный аромат.

Я войду в твой сон морским прибоем,

Шаловливым солнечным лучом…

Спи зубами, милая, к обоям

И не беспокойся ни о чем.

Словно коршун в синем небе,

Кружит серый самолет.

А во ржи, срывая стебель,

Дева юная поет.

Песнь ее летит с мольбой

В неба кумпол голубой,

И слова ее просты,

Как репейника цветы:

„Летчик, летчик, ты могуч,

Ты летаешь выше туч,

Ты в воздушный океан

Устремляешь свой биплан.

Гордо реешь в облаках ты,

Распыляя химикаты.

Ты возьми меня с собой

В неба кумпол голубой.

Там в ужасной вышине

Ты поженишься на мне.

Обязательно должна

Быть у летчика жена!“

Но не слышит авиатор

Девы пламенный напев.

От вредителей проклятых

Опыляет он посев,

Чтоб не смел коварный враг

Портить наш могучий злак.

Степан Тимофеевич Разин,

Известный донской атаман,

Немало творил безобразий,

Особенно будучи пьян.

Однажды с крутой похмелюги

С ватагой он плыл по реке

На белом ушкуйничьем струге

С персидской княжною в руке.

Страшась атаманского гнева,

От ужаса бледная вся,

Дрожала несчастная дева,

Монистами робко тряся.

Плескалась медовая брага

Во фряжских черненых ковшах,

Лежала вповалку ватага,

Густым перегаром дыша.

Макая усы в ерофеич,

Хлеща за стаканом стакан,

Все слабже Степан Тимофеич

Удерживал девичий стан.

И после шестого стакана -

Пожалуй, что лишним был он -

Орлиные очи Степана

Смежил исторический сон.

Почуяв нехватку контроля,

Разжалась злодейка рука.

Печальна невольницы доля,

Не быть ей женой казака.

Напрасно хрипела бедняга

В надежде вниманье привлечь.

С оттягом храпела ватага

В ответ на шиитскую речь.

Агония длилась недолго,

Не больше минуты одной,

И воды холодные Волги

Сомкнулись над бывшей княжной.

Это кто такой красивый вдоль по улице идет?

Это я такой красивый вдоль по улице иду.

Это кто такой везучий кошелек сейчас найдет?

Это я такой везучий кошелек сейчас найду.

Это кто такой проворный кошелечек подберет?

Это я такой проворный кошелечек подберу.

Это кто его, чистюля, аккуратно оботрет?

Это я его, чистюля, аккуратно оботру.

Это кто его откроет, от волненья чуть дыша?

Это я его открою, от волненья чуть дыша.

Это кто такой наивный не найдет там ни гроша?

Это я такой наивный не найду там ни гроша.

Это кто такой поникший вдоль по улице идет?

Это я такой поникший вдоль по улице иду.

Это кто свою находку тихо за угол кладет?

Это я свою находку тихо за угол кладу.

По улице идет автобус,

В нем едет много человек.

У каждого – свои заботы,

Судьба у каждого – своя.

Вот инженер тире строитель.

Он строит для людей дома,

И в каждый дом, что им построен,

Души частицу он вложил.

А рядом с ним в большой зюйдвестке

Отважный едет китобой.

Он кашалотов беспощадно

Разит чугунным гарпуном.

А рядом с ним стоит рабочий.

Его глаза огнем горят.

Он выполнил четыре нормы,

А захотел бы – смог и шесть.

А рядом женщина рожает,

Еще мгновенье – и родит!

И тут же ей уступят место

Для пассажиров, что с детьми.

А рядом – футболист известный

С богиней Никою в руках.

Под иберийским жарким небом

Ее он в честном взял бою.

А рядом – продавщица пива

С косою русою до пят.

Она всех пивом напоила,

И вот теперь ей хорошо.

А рядом в маске Дед Мороза

Коварный едет контролер.

Ее надел он специально,

Чтоб всеми узнанным не быть.

Но этой хитрою уловкой

Он не добьется ничего,

Поскольку есть у всех билеты,

Не исключая никого.

Люблю я городских поэтов,

Ну что поделаешь со мной.

Пусть дикой удали в них нету,

Пусть нет раздольности степной,

Пусть нету стати в них былинной,

Пусть попран дедовский завет,

Пусть пересохла пуповина,

Пусть нет корней, пусть стержня нет.

Зато они в разгаре пьянки