Реваз Габриадзе - Мимино (киносценарий)

— Вы сами только что сказали...

— Слушай, дорогой, я русский язык плохо знаю. Просто постучался и сказал, что тоже хочет... Слушай, такие вопросы задаете, что даже отвечать неудобно.

— Ну а люстру он разбил?

— Да. Зачем буду отрицать. Люстру мы разбили. Когда домой пошли, обвиняемый её случайно покрышкой зацепил.

— У меня вопрос к свидетелю, — вмешалась адвокат. — Скажите, испытывал обвиняемый личную неприязнь к потерпевшему?

— Как не испытывал? Всегда говорил: «Такую личную неприязнь к потерпевшему испытываю — кушать не могу».

— А вот обвиняемый утверждает, что он не был знаком с Папишвили? — сказал судья. Хачикян посмотрел на Валико. Тот кивнул.

— Слушайте, откуда знаком? Я же говорю, потерпевший ушёл в туалет, а обвиняемый мне сказал: «Рубик, кто это такой? Я его первый раз вижу... »

— Вы сказали, что обвиняемый разбил люстру покрышкой. Как она там оказалась? — спросил прокурор.

Рубен Хачикян — артист Фрунзик Мкртчян

— Не разбил, а случайно зацепил.

— Хорошо, предположим... Ответьте на вопрос.

— Мы ему принесли. У него покрышки совсем лысые. Очень опасно ездить. Любители чем думают

— не знаю. Всегда аварию делают эти «Жигули». Прямо смотреть на них противно. Под ногами крутятся, крутятся...

— У нас не «Жигули», — крикнула Тося. — У нас «Волга». Врёт он все!

— Слушай, не мешай, — рассердился на Тосю Хачикян. — Я тебе не мешал, теперь ты помолчи! Судья постучала карандашом по графину.

— Чья это была покрышка? — спросил прокурор.

— Моя. Я Сурику купил. А у Валикджан деньги кончились, я хотел продать... чтобы ему одолжить.

— Что же он в Москву без денег приехал?

— Почему без денег? В ресторане туда-сюда закусил, выпил — и кончились.

— Вопросов больше нет, — сказал прокурор.

— Садитесь, — сказал судья Хачикяну. Хачикян сел.

— У меня вопрос к обвиняемому, — лысый заседатель повернулся к Валико. — Вот вы, вроде бы нормальный человек, пришли в квартиру, погнались за гражданином, разломали мебель. Какая-то причина должна быть.

Валико поднял глаза и встретился с напряженным взглядом Папишвили.

— Нет, — сказал Валико.

Папишвили чуть заметно ухмыльнулся уголком рта.

А перед Валико вдруг предстала картина: родная деревня и бегут по жёлтому полю навстречу вертолёту дети в разноцветных рубашонках...

— Таким образом, — заканчивал свою речь прокурор, — действия обвиняемого надо квалифицировать по статье двести шесть, часть вторая, и я прошу суд вынести меру наказания — лишение свободы сроком на два года.

— Вай! — Хачикян схватился за голову. Тося злорадно улыбнулась.

— Тише, товарищи! — потребовала судья. — Ваше слово, Светлана Георгиевна.

Робко поднялась девушка-адвокат. Валико сидел уронив голову. Он ничего хорошего для себя не ждал.

— Вот... — Светлана Георгиевна подняла бумагу. — Я послала запрос в районную милицию города Телави и только вчера получила ответ. Зачитываю: «На ваш запрос отвечаю: 15 октября 1967 года между Папишвили Н. С. и Мизандари В. К. произошёл инцидент в ресторане «Алазани». Мизандари вошёл в ресторан и погнался за Папишвили. Поймал его в туалете и мокнул его три-четыре раза головой в унитаз, после чего был задержан органами милиции. Мизандари В. К. отказался дать какие-либо разъяснения по поводу своего поступка. Однако сестра его Е. К. Мизандари рассказала, что в 1965 году она работала под руководством Папишвили на базе № 2 подсобной рабочей. Папишвили Н. С., обещав жениться, склонил её к сожительству, однако обещания своего не сдержал. Е. К. Мизандари в 1966 году уволилась. Сейчас проживает в деревне Таркло, где работает на животноводческой ферме. В том же 1966 году у неё родился сын Варлаам».

— Уф, молодец, цаватанем! — крикнул Хачикян.

Тося вытаращила глаза на мужа. Валико по-прежнему сидел, низко опустив голову и обхватив её руками.

— Это не мой ребенок, — вскочил Папишвили.

Адвокат с презрением посмотрела на него и передала бумагу судье.

— Прошу приобщить к делу... И ещё одна справка. По поводу стоимости люстры. У меня есть заключение эксперта. Эта люстра не венецианского стекла, как утверждает потерпевший. Она изготовлена в Воронеже артелью имени Клары Цеткин и продаётся по розничной цене тридцать семь рублей сорок шесть копеек.

Папишвили резко повернулся к респектабельному мужчине.

— Меня самого обманули, Нугзар! — тот приложил руку к сердцу. — Клянусь честью! Век воли не видать!

...Солнце ярко светило. Таяло, и лужи были светлы от белых облаков. Адвокат Светлана Георгиевна весело бежала, прыгая через лужи. Её ждали родственники с цветами.

— Ну что? — спросил отец.

— Штраф! — радостно закричала Светлана. — Тридцать рублей! С выплатой ущерба! Родственники кинулись обнимать Светлану.

Оранжевый грузовик мчал по одному из столичных проспектов. Хачикян барабанил пальцами по рулю и напевал.

— Хороший девочка этот адвокат, — сказал он. — Сразу мне понравилась. Очень сердечный такой... Валико согласно кивнул.

— Рубик, ты через Красный мост поедешь?

— Да.

— Тогда я там сойду, а оттуда до Телави на автобусе два часа.

— Нет, дорогой, я тебя до самого дома довезу, — сказал Хачикян. — Время у меня есть. Когда этот маленький неприятность случился, я телеграмму дал: «Прошу дать отпуск свой счёт».

— Рубик, а где ты всё это время жил?— прервал его Валико.

— Как где? Здесь, — похлопал по сиденью Хачикян. — Очень удобно. Я им на завод благодарность напишу... Слушай, а этот кошка где работает?

— Какая кошка?

— Которая в театр не пришла?

— Стюардесса. На международной линии.

— Э... Тогда понятно. Слушай, что ты хочешь... Если женщина каждый день космонавта видит, артиста видит, Петросяна видит, Иштояна видит, — конечно, ты для неё кто такой?

Валико не ответил. Потом сказал:

— Рубик, останови, пожалуйста. Я не поеду.

— Ва, зачем Валик-джан? Что я тебе сказал? — удивился Хачикян.

— Ты всё правильно сказал, Рубик. Этот Жебрюнас на два курса младше меня учился. А теперь он её командир. Мой вертолёт — три тысячи потолок, и всё! А люди на Луну летают. Останови...

— Валик-джан, в жизни есть такие дороги, на которые, если пройдешь мимо, больше никогда не вернёшься. Подумай, Валик-джан.

— Нет, Рубик, я решил.

Хачикян прижал грузовик к тротуару.

— Спасибо тебе за всё, Рубик, — Валико обнял Хачикяна, взял свою сумку и вылез из машины.

— Подожди! — крикнул Хачикян.

Он выскочил из кабины с покрышкой, положил покрышку у ног Валико, потом вскочил в машину и резко рванул с места. Проехал метров пятьдесят, выглянул и крикнул:

— До свидания!