Мануил Семенов - Хлеб сатирика

И бдительность была повышена, в этом вскоре убедились оба Назарова.

Когда Назаров-первый на следующее утро возник перед сестрой, отпускающей водные процедуры, то она потребовала, чтобы тот подтвердил, что он именно Николай Иванович Назаров, а не замаскированный Федор Федорович Назаров. И положение Николая Ивановича оказалось тем более затруднительным, что он стоял перед сестрой гол как сокол и в качестве единственного удостоверяющего его личность документа сжимал в руках лохматое полотенце.

А Федора Федоровича засекли на крыше санатория, в солярии.

— Больной Назаров, встаньте с лежака и немедленно спускайтесь вниз! — распорядилась дежурная медицинская сестра. — При вашей повышенной возбудимости находиться под солнцем равносильно самоубийству.

И сколько Федор Федорович не доказывал, что чувствует себя на воздухе великолепно, что повышенной возбудимостью страдает не он, а его сосед по палате Николай Иванович, — сестра изгнала его из солярия так же решительно, как Иисус Христос изгонял из храма нечестивых торгашей.

А в столовой за обедом каждый раз разыгрывалась такая сцена. Полногрудая подавальщица Соня, подходя с заставленным кушаньями подносом к столу, за которым сидели Назаровы, звала через весь зал диетсестру:

— Мария Ивановна, идите сюда, разберитесь, кто из них кто. Надоело мне из-за них неприятности иметь. Укажите, которому вегетарианский борщ, а которому рассольник.

Утрата доверия — ужасная вещь. А Николай Иванович и Федор Федорович оказались именно в положении людей, которых как будто уже не раз уличали в мошенничестве. Стоило только Назаровым появиться в столовой, кинозале, или просто на площадке у санатория, как на них сразу же указывали пальцем:

— Смотрите, вот эти двое…

Общей повальной болезни не избежал и заведующий санаторной почтой.

— Тут, говорят, какие-то два Назарова появились, — наставлял он своих помощниц-девушек. — Не то братья, не то просто авантюристы. Так что вы с выдачей денежных переводов будьте поосторожнее.

В силу сложившейся обстановки Назаровы вынуждены были избегать людей. Вдвоем они уходили в лес, подолгу пропадали в горах. И чудесная кавказская природа делала свое дело. Николай Иванович обрел прежнее спокойствие характера, а Федор Федорович больше не жаловался на головные боли. Назаровы покидали санаторий, позабыв о всех своих злоключениях.

Но, оказывается, преждевременно.

Когда Николай Иванович предъявил свой билет проводнице плацкартного вагона, та сказала:

— Ваше купе третье. Значит, до Пензы едете.

Николай Иванович хотел было возразить, что направляется не в Пензу, а в Псков, но улыбающийся Федор Федорович остановил его:

— Не беспокойтесь, Николай Николаевич, билет до Пскова у меня. Это санаторный экспедитор перепутал.

Расстались Назаровы в Москве, и расстались друзьями. Они условились в будущем году поехать на курорт обязательно вместе.

Но так, чтобы жить не только в разных палатах, а и в разных санаториях.

Давно уже существует потребность в литературном портрете идеального мужа. Попытки создать такой портрет в художественной прозе, драматургии и кино не имели успеха просто потому, что за это дело брались совершенно не компетентные люди: либо закоренелые холостяки, либо желторотые птенцы, не успевшие еще опериться в семейном гнезде. Большое значение имеет и другое обстоятельство: существующие описания примерного супруга, как правило, очень растянуты, содержат массу отступлений, побочных сюжетных ходов и линий и потому малопригодны для чтения. Современная, крайне занятая и сугубо деловая женщина такого описания не приемлет. Она правильно считает, что идеальный литературный портрет идеального мужа должен быть предельно лаконичным и точным, как инструкция по распиловке соснового кряжа или рецепт приготовления песочного торта. Как говорят ораторы, из этого надо исходить. Итак, с чего же мы начнем?

Внешний облик.Идеальный муж должен быть высоким. Низенький человек — жалкая пародия на главу семейства. Высокая жена и муж-коротышка — ходячая карикатура на современную супружескую пару. Так что мужчине ростом ниже 1,5 метра читать все последующее абсолютно бесполезно. Идеального мужа из него все равно не получится.

Психический склад.Наиболее характерные черты идеального мужа — спокойный, ровный, покладистый характер. В любой ситуации он не должен ни повышать голоса до гневно-карающего, ни понижать до шипяще-изобличительного. Лучше всего, если в разговорах с супругой он будет постоянно придерживаться добродушно-беспечного тона. Поясним это примерами.

Накануне вы вручили жене свою зарплату. И вот она (жена, а не зарплата) возвращается домой после беглого рейда по магазинам. Вид у жены боевой: колпак с волнистым начесом сбит набок, волосы распущены, на пальто недостает нескольких пуговиц. Она вся обвешана покупками. Чего тут только нет! Нитяные, фиолетового цвета перчатки, кусок каких-то особенных обоев, два каспийских залома, настенный коврик, духи, стеклянные бусы и, наконец, трехлитровая банка болгарского варенья. Жена небрежно бросает на стол смятую бумажку. Одну-единственную, каким-то чудом сохранившуюся бумажку из вашей двухнедельной зарплаты.

Как должен поступать в подобной ситуации муж? Браниться, кричать, топать ногами? Нет, такой образ действий недостоин идеального мужа!

Он подходит к жене, бережно принимает у нее покупки, нежно треплет рукой по ее раскрасневшейся щечке и говорит:

— Опять, малышка, по магазинчикам бегала, денежки тратила? Уф, сколько всякой всячины накупила! И как до дому все это донесла, не бросила половину по дороге? Устали небось ручки, лапонька моя? Дай-ка я их поцелую. А детки наши опять две недели всухомятку будут питаться. Экая же ты у меня шалунья, право!

Вы на именинах у Петраковых, ваших старых знакомых. Хозяйка приглашает гостей к столу.

— Не садись рядом с Киреевым: он ужасный выпивоха, — шепчет вам на ухо жена. — Сядь лучше с Баранкиным.

Вы отлично знаете, что Киреев, кроме как на званых вечерах, никогда хмельного не употребляет. Вам очень хочется обсудить с ним результаты прошлой рыбалки. Но вы с довольной улыбкой на лице садитесь рядом с бухгалтером Баранкиным, чтобы весь вечер слушать его пьяные рассуждения о дебетах и кредитах.

На столе — янтарный, покрытый легким налетом жира холодец. Вы уже протягиваете руку к этому чуду кулинарного искусства, как снова раздается свистящий шепот:

— Не смей есть холодец, он несвежий! Я знаю, Петракова держит его целую неделю на подоконнике, а потом подает на стол. Я тебе положу лучше ростбиф.

И вы уныло жуете сухие, как пергамент, ломтики жилистого вываренного мяса, в то время как ваш сосед наслаждается чудесным, только что застывшим в холодильнике студнем.