Неизвестен Автор - Подборка из юмористического журнал Magazin 1996-97 годов

Михаил Векслер

Из новой книги сурдопереводов Со вздохом ***

Мы как выпьем - головою в Идя своей дорожкою, яства Ем пирожки с картошкою. Или бьем кого-нибудь по линзам. Потом иду и думаю:

Нет у нас еще культуры "Куда я дел еду мою?" пьянства Попурри на тему песен о И алкоголизма. Родине

Спорт и труд рядом идут Тут живут порядочные люди.

Хорошо бы к лету Жив и я - привет тебе, привет. Одержать победу Как невесту, Родину мы любим На чемпионате

Мира по зарплате. Чунга-Чанга, места лучше нет. Гусарское Закон подлости Усы на фейсе Как случится гуманоид, Таки да! Так откажет "Полароид". Не то что пейсы Перевертыш В два ряда. Маты - тут, а батуты - там. А из нашего окна... В ногу со временем С видом на море Журчат ручьи, Оно И ты журчи. В нашей камере

Окно.

Двустишие

Бывает так: идешь по городу,

Обходишь люк - утюг на голову.

Ольга Ингберг

Двести баксов

Марку Борисовичу Бог послал... Да. Почти что бог. - Внучатый племянник мужа тетки его жены, устроившийся на земле предков, впрочем, тоже не весьма удачно и теперь приехавший урвать кусочек нашей несчастной, брошенной нашарап родины. И прожил-то он у них всего трое суток. Этот, по-нашему, просто Додик, а, по-ихнему, Довид-Лейб Хайкин был бизнесмен, а значит деловой человек, и попусту сил на разговоры с родней не тратил. Все время, свободное от жевания и сна, он топтал ковер в маленькой комнате, прижав плечом к уху трубку, а телефонный аппарат с комфортом разместив на животе. Размахивая незанятой рукой, он кричал в трубку на трех языках, которые, впрочем, в его исполнении звучали почти одинаково. Сима Моисеевна то и дело заглядывала в комнату и качала пересиненной головой.

- Марик, - говорила она мужу, сильно произнося гласные и задирая хвосты последним словам фразы, - Смотри, Марик, - он десять лет живет в Израиле, разговаривает уже со страшным акцентом, а ходит в таком клетчатом пиджаке, будто только вчера приехал из-под Кременчуга.

В среду Додик неожиданно собрался, распрощался, уже в самой прихожей вложил в протянутую для рукопожатия ладонь Марка Борисовича две свернутые бумажки и, обеими потными лапками зажав большую хозяйскую руку, вкрадчиво произнес:

- Марк Борисович! Это для Вас - от меня.

Сима сказала:

- Марк, пойди и купи себе того, что всю жизнь мечтал.

Двести долларов! Подумайте только! Раньше за такие бумажки сажали. А теперь не то время! Теперь на двести долларов можно махнуть заграницу.

Каждый день Марк Борисович начинал "Вечерку" с левого нижнего угла, пересчитывал свой клад на рубли и сравнивал с тремя "покойными" тысячами, скопленными на книжке на старость. Целую неделю он ощущал себя богатым человеком и пользовался "Экстрой М" по назначению. Ну, конечно, Лондон и Париж он не потянет, а вот Салоники... Или Афины. Греция! Только подумайте! Еще есть "Дели - шоп-тур. 170-190 + ав. бил." Все, ездившие в Индию, рассказывают только о храмах... Есть там такие особые храмы... Интересно посмотреть самому.

- Сима! Что значит "шоп-тур"?

- Это не тебе. Это для спекулянтов.

И потом, как он один туда поедет? А Сима? Она тоже всю жизнь мечтала увидеть "заграницу"...

В субботу Марк Борисович решился что-нибудь купить. Он переоделся в приличное, накинул плащ и, немного постояв у двери, крикнул:

- Так я пошел?

- Иди-иди, - ответила Сима Моисеевна из кухни. - И помни - только для себя!

Мальчиком Марк Борисович мечтал о велосипеде. Теперь, в семьдесят один год велосипед ему был не нужен, как и почти все, о чем он мечтал. Новую жизнь на двести долларов не купишь, "жигули" тоже. Просто приятно было, похрустывая в кармане плаща двумя новенькими купюрами, пройтись по комкам эдаким Ротшильдом.

Без особых идей в голове Марк Борисович толкнулся в первый же магазинчик. Продавец, молодой могучеплечий парень, потревоженный треньканьем дверного колокольчика, поднял голову, скользнул глазами по зашитому вручную плащу клиента, нехотя отложил "Спид-информ" и встал. Марк Борисович, капризно сложив губы, двинулся вдоль прилавка, заваленного сверкающей импортной электроникой. На втором заходе он поймал на себе подозрительный взгляд продавца и понял, что пора уже что-то спросить.

- Это у вас что?

- Центр.

- И что в нем?

- Лазерный диск, усилитель, дека, радио.

- А это что?

- Тоже центр.

- Почему он так дороже?

- То AKAI, это SHARP, фирма! Ну и там со всякими прибамбасами.

- Покажите, пожалуйста, эти ручные часы. Они звонят? А бывают такие с будильником?

- Будете брать?

- Подумаю... А это у вас Саламандра?

Продавец поиграл пальцами по прилавку.

- Вы так просто или покупаете?

- Покупаю! - Марк Борисович решился. - Видеомагнитофон. - И вынул из кармана деньги. - Почем он у вас?

- Баксами платите? - любезно спросил продавец.

- Это не баксы, молодой человек, это доллары! - наставительно произнес Марк Борисович.

Парень осклабился:

- Ну ты даешь, дед! Ты бы лучше подумал, на что тебя хоронить будут!

На улице потеплело. Марк Борисович снял плащ и перекинул его через руку. А вот теперь уж он точно купит себе - что хочет! Они на нем крест поставили! Ха! Марк Борисович вдруг остро ощутил, что ему нужен именно видеомагнитофон. Купит и будет смотреть! Дети станут приходить смотреть. Станут приходить... Все. Решено. Он покупает видак! А магазинов у нас, слава Богу, много!

В бывшем бакалейном Марк Борисович сразу уткнулся глазами в мягкие белые сапожки, отороченные мехом. Как раз для Симиного плоскостопья. "Хорошо бы, - подумал он, - прийти домой, увешанному подарками! Марику он купил бы, конечно, велосипед, его мама хочет сережки с аметистом, он знает; Симе вот эти сапожки, Боре - кожаный шикарный дипломат. А Бориных детей - не сосчитать, пусть покупает им сам.

С третьей попытки Марк Борисович отыскал неизувеченный телефон-автомат.

- Сима! Алло! Симочка! Скажи мне, какой у тебя размер сапога?

- Марк? Это ты? Что ты звонишь! Я же тебе сказала - только для себя! Почему ты всю жизнь все должен отдавать?

Счастливо улыбаясь, Марк Борисович послушал немного гудки и аккуратно пристроил трубку на рычаг. Сима права. И почему, скажите, какого черта, он всю жизнь все должен отдавать! Он решительно зашагал обратно к магазину, но вдруг остановился и как-то снизу, с живота стал заливаться раскаленным стыдом. Если разобраться - зачем он позвонил? Он столько раз был не совсем честен или совсем нечестен, что почти перестал это замечать. Внезапно, от пустякового звонка позор всей жизни затопил его и предательски брызнул из глаз.

Три троллейбусных остановки Марк Борисович шел полтора часа.

Что он такое и что ему нужно?... Ему ничего не нужно. Пожить еще немного. Спокойно. И в одночасье умереть, не мучаясь и не мучая. Вот и все. И этот... этот продавец, в конечном счете, прав, хоть он и хам.