Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

Я хихикнула.

- Каким?!?

Он задергался.

- Вообще-то я согласна с тобой, Лу... – медленно проговорила мама. – Доктор, а нельзя ли ей танцевать? Ведь лежать тут, когда другие танцуют, это куда большее потрясение для психики, чем танцевать...

- Но она вообще должна быть слабой... – возразил доктор. – Не в силах подняться, слово сказать, ходить, даже говорить ей должно быть трудно... Особенно после такой раны... Взрослый мужик месяц провалялся бы...

- Лу прирожденный боец, – тихо сказала мама. – Вы, наверно, слышали о нашей семье... Она тысячи раз в жизни должна была подыматься раненной и идти в бой, иначе все ее бойцы бы погибли...

- Гм... – сказал доктор. – Но, вы знаете, ее болезнь, как у обычных девушек, в основном нервная и...

- Именно об этом я и говорю... Если бы была только ножевая рана, я б вообще не обратила на это внимания и позволила бы девочкам делать все, что они хотят. У Лу прирожденное чувство целесообразности, и если б она почувствовала перерасход сил, или чрезмерную затрату энергии, или же критическое для себя состояние, могущее обернуться осложнениями, она бы просто как зверь отставила все и завалилась спать. Внутри это чудовищно рассудительный и умный старый взрослый полководец, делающий самое необходимое и не знающий сентиментальности, слабости, детскости и легкомыслия, несмотря на ее весь игривый детский вид. Она как животное, хоть может жертвовать собой за любимых и дело без остатка, и без малейшей жалости к себе, но в обычных делах не допускает себе вреда от легкомыслия – устанет, без всяких глупостей пойдет и спит. Тут она даже чересчур целесообразна... И этим многих обижала...

- Гм... По-моему это просто вредная девчонка, вы заблуждаетесь, – проворчал тот. – У всех бывают периоды, когда мы превращаемся в несносных детей, влюбляемся, теряем рассудок, делаем глупости... Она еще будет танцевать при луне до умопомрачения... И вся ее мудрость забудет про целесообразность, когда она влюбится, и будет вся без остатка делать глупости... Еще и направит всю свою мудрость, чтоб сделать больше гадостей, неприятностей и приставаний любимому... – он осудительно почесал лысину. Мол, все эти юные штучки давно в прошлом. А сейчас он серьезный и не разменивается на такие глупости. Я тоже почесала лысину, механически переобезьянив его.

- Лу! – строго сказала мама. Заметив, что Мари подозрительно оживилась.

- Но я согласен, – сказал доктор с долей растерянности... – Лежать и слушать для молодой девочки это пытка... И гораздо худшее воздействие на неокрепший и впадающий в крайности ум, чем веселиться... – он еще раз почесал лысину, но мама вовремя удержала мою руку. Доктор печально вздохнул. – Я даже не знаю... Может разрешить вам пойти на бал? Но ей никаких потрясений, нервных ударов, сильных переживаний... Можно лишь очень слабенькое веселье...

- Ты слышала, Лу? – строго сказала мама. – Оставь ее здесь, она все равно удерет в таком состоянии... Или будет тосковать, а это хуже... И королева хочет, чтоб я ее сопровождала, – она вздохнула, – а надо было бы побыть возле Лу.

- Очень слабенькое веселье, – подтвердила я, что ее слышала. – Я думаю, что это опасно, но сделать нечего...

- Но я предупреждаю, – сказал врач. – Никаких волнений! Слабенькое состояние развлечений, осторожное и невинное, пару танцев со стариками, но никаких потрясений и сильных переживаний... Иначе еще одного приступа она может просто не перенести, хоть ваш китаец сделал чудеса...

Мама нахмурилась, но я уже была возле Мари, подставляя лицо, чтоб она меня накрасила, чересчур довольная доктором и обернувшейся ситуацией...

- Конечно, ситуация безвыходная, – размышляла вслух я. – Оставь меня, так я еще и удеру... А если лежать – умру от горя... Лучше дать ей танцевать и не соваться под ногами с дурацкими советами...

Вообще голова туманилась, было весело и ни о чем не хотелось думать... Все было как Азовское море – вот так – по это колено... Если б мама знала, черта с два она бы меня выпустила...

Мари, весело насвистывая, делала меня фарфоровой куколкой. Я тоже весело насвистывала, предвкушая праздник. Мари тоже надела кимоно и оделись копией друг друга, как сестры.

Мама порывалась что-то сказать, но потом махнула рукой.

- Никуда не отходи от Лу, – сказала она Мари.

Я кивнула.

– Никуда не отходи от Мари, – сказала она мне.

Я тоже кивнула.

Мама начала сердится.

- Господи, Лу, ты минуту можешь не паясничать?!

Я опять кивнула.

Мама почему-то рассердилась, но, взглянув на меня и поняв, что мне нельзя переживаний, успокоилась.

- Если кто получит инфаркт за этот вечер, это будешь не ты, – печально сказала она.

Мы обе кивнули с Мари. Занятые своим делом и высолопив языки.

- И в кого вы обе такие уродились? – сама себя спросила мама.

Обе пожали плечами.

- Это ты нас спрашиваешь?!

Мама опять почему-то начала сердиться.

- Это, что девочки? – подозрительно спросил доктор, странно разглядывая нас. – По-моему, это стервы... – он сказал какое-то ругательство.

- Смотри Мари, какой-то белый столбик, – трудолюбиво сказала я Мари, не прекращая закалывать ее косу и напевая.

- Это стойка под одежду, – сказала Мари, на мгновение оторвавшись.

- А какая забавная!

- Ее сделали в виде суслика... – обстоятельно пояснила Мари.

- В халатике!

Я присвистнула.

- А уши как у зайца!

- Ошибка природы... – с сомнением протянула Мари. – А может это и не суслик, а бегемотик?

Доктор стал краснеть.

- Интересно, как они сделали, что она меняет цвет? – спросила я, с интересом в упор разглядывая его.

- Немедленно прекратите!!! – рявкнула мама. А потом обернулась к доктору. – А вы тоже! Ну кто вас просил их ругать?!

Доктор потряс головой.

- Я начинаю думать, что легенды, ходящие о ваших дочерях, это явное преуменьшение... – с дрожью сказал он. – Они действительно чудовища... – догадался он, в ужасе раскрыв рот. Голос его оборвался.

- И вовсе даже не милые чудовища, – легкомысленно брякнула я.

- И вовсе даже не милые... – отступил на шаг доктор. – Это чья-то ошибка...

- Хи-хи, – я попряла ушками, подвигав ими.

- Никто и подумать не мог назвать вас милыми... – затравлено оправдывался доктор. – Трагическая ошибка... Заживо съеденных...

- Как мы его будем есть? – поинтересовалась Мари у меня. – В соусе или без?

- Желательно свеженькиииим!

Доктор потихонечку отступал к двери.

- Доктор! – шокировано воскликнула мама.

- Вы куда? – быстро дополнила ее я. – Мы еще не пообедаалии...

- А вы уже уходитеее, – проблеяла Мари.

- Доктор, они же шуутяяят, – ласково проговорила мама, медленно приближаясь к нему, как к больному ребенку.

- Нет!!! – тот ринулся прямо в закрытую дверь... Он понял, что она хотела задержать его!