Люда и Игорь Тимуриды - Как воспитать ниндзю

- Ой, что я говорюююююю...

Китайцы с сетями отрезали гаду путь с двух сторон.

Вооргот, наконец, заметил топор в своей руке и брезгливо бросил его.

- Проклятье, – рявкнул он Рихтеру. – Сколько можно тянуть! Ты меня познакомишь или нет, у меня к нему важное сообщение!!!

Рихтер остановился. И, бессильно опершись на стену, стал вытирать холодный пот со лба.

Я все-таки желала выяснить, девственна я или нет, и так же приближалась к нему, как заколдованная.

- Лу! – заорал Рихтер. – Я дурракк!!!!

- Это я знаю, – проблеяла я, тихо приближаясь к нему и уставившись в него, как сумасшедшая, которую оскорбили перед Воорготом. – А вот глубину познания моей девственности желаю узнать! – я сделала угрожающее движение рогатиной, приноравливаясь его наколоть и промерять его глубину ей.

Вооргот сбил рогатину в сторону.

- Потом убьешь, мне он сегодня нужен, – пробормотал он. – Хотя я испытываю сильное сомнение, что он до этого доживет, – с этими словами он оттащил Рихтера, и, прижав его к стене за шкирки, стал с ним беседовать.

- Мне сначала нужно поговорить с Лу... – жестко сказал и вырвался Рихтер.

Вооргот зарычал, но Рихтер был непреклонен – он тоже это умел, иначе бы не стал секретарем короля, где приходилось и не то переживать от осаждающих короля.

- Одну минуту, – рявкнул Вооргот. – После этого я тебя убью!

Рихтер потянул меня в сторону, хотя мне хотелось сначала сделать с ним кое-что другое.

- Лу, – накинулся он на меня. – Ты в порядке?

- Ты это хотел спросить? – сквозь зубы спросила я. – На глазах у моего жениха?

- Лу, он требует познакомить меня с Берсерком, он совсем меня замучил! – тихо прошипел Рихтер. – Я не могу уже сопротивляться! Или ты встреться с ним, или откажи! Я ему скажу и пойду спать! Я с ног валюсь. Я не смог найти твоего отца!

Я посмотрела на отца.

Рихтер, зная, что я ничего не делаю никогда просто так, тоже глянул туда. И ахнул.

- Что с ним?

- Львы порвали, – сквозь зубы ответила я. – Спит!

- А почему на земле?

- Пошли я покажу тебе почему...

- Там что, не приготовлено? – спросил Рихтер. – Я вообще то тут никогда не был... Сказали, что вы в этой комнате номер три...

- Посмотришь... Когда-то же надо сделать в первый раз... А я пока обдумаю твое предложение подальше от яростных глаз Вооргота... Закрой глаза...

Я завела его в притвор.

- Можешь открыть!

Он дернулся прочь со всех ног, но я его жестко держала.

- Это МЫ в этой комнате, – хихикнула я, повторив его слова.

Чтоб он носом в труп.

– Это наша комната... – радостно, слишком радостно, даже очень радостно сказала я, обводя рукой... – Ее для нас приготовили! И вещи сюда принесли! И постели постелили! Мы тут новые, предполагается, жильцы!

Рихтера рвало и он, потеряв соображение, пытался удрать.

Но я предпочитаю, чтоб человек не бежал от приготовленной нам красоты. Всегда, знаете, желаю поделиться, хлебом меня не корми, дай разделить творческое чье-то открытие с другими...

- Между прочим, чтоб ты был в курсе, дорогой, драгоценностей в нашей комнате, из которой нас выселили без нашего разрешения будто арестованных, было на пятнадцать миллионов без всяких шуток! – жестко сказала я.

Рихтер ничего не мог сказать, и только попросил одними собачьими глазами, чтоб его вытащили отсюда. Знаете, мумия, для тех кто ее раньше никогда не видел, зрелище до самых косточек. Я то привыкла, лазя и грабя в детстве пирамиды в одиночку или с Мари, а вот мама до сих пор вздрагивает и ночью плохо спит, если увидит днем это чудо. Все мумии фараонов, что мы попривозили, она, чуть мы уехали, сдала в музей с пожеланием никогда больше их не видеть... Уродство впечатляюще и первый раз просто выкручивает человека...

Рихтер вывалился на улицу.

- Чем это вы там занимались? – подозрительно спросил Вооргот, нашарив топор. – Чего это он стал так истощен и бледен?

- Именно тем и занимались... – хмуро буркнула я. – Комнату ему показала... И мусор, что не убрали...

Вооргот не поверил. Он снова осторожно приближался к нам.

- Лу, – мигом протрезвел Рихтер. – Твой ответ!

Вооргот чуть не взбесился, услышав вопрос. Лицо его подозрительно задергалась в оскале.

- Иначе он убьет! – рявкнул Рихтер.

- Хорошо, я разрешаю... – устало сказала я. – Все равно когда-то он должен узнать... Лучше, чтоб все произошло раньше...

Вооргот смотрел на меня с понятным зверским выражением, услышав эти слова.

- Это ты так ищешь Берсерка? – холодно спросил он Рихтера.

- Я его нашел, – сказал Рихтер. – И он согласился...

- И где же он? – страшно ухмыльнулся Вооргот, поднимая топор для удара.

- Дело в том, – холодно сказал Рихтер, – что большая часть успеха и неуловимости Берсерка заключается в том... – он задержал речь, – что никто... (Вооргот вдруг странно замер, вдруг уставившись на меня).

- ...не подозревает (Вооргот начал бледнеть).

- ...что он женщина, – безжалостно закончил Рихтер. – Разрешите представить вам лучшего агента Англии, ваша светлость, – он издевательски хмыкнул, – легендарного непобедимого бойца и убийцу, по слухам безжалостно убившего более полмиллиона врагов Англии...

Лицо того стало пепельным.

Какое-то предчувствие несчастья захватило меня.

- Берсерк собственной персоной... – оскалился Рихтер, глядя на его реакцию, представляя меня ему. – Прошу любить и жаловать... Что ты хотел сказать ему столь важное, что пришлось раскрыть тебе инкогнито лучшего агента, на которого без сомнения точат зубы миллионы людей...

С Воорготом что-то происходило. Я почему-то похолодела и потянулась к нему. Но он не ответил, а отвел глаза.

- Ты выбрал себе интересную невесту Вооргот... – горько сказал Рихтер.

Я почему-то впервые почувствовала, как страшно устала. Все это не прошло даром – я еле держалась на ногах. Куда-то ушла радость. А я так ждала, что он порадуется за меня, желала по детски похвастаться любимому, разделить его восхищение.

Вооргот резко отвернулся.

Ощущение непоправимого несчастья стало заливать меня... Все похолодело внутри; было странное ощущение, будто я леденею и умираю внутри. Я почему-то мертвела...

Вооргот мгновенно обернулся и ушел...

Я закричала внутри. Отчаянно, долго, невыносимо закричала, ничего не соображая. Но внешне губы молчали, и глаза только смотрели вслед.

А Вооргот побежал прочь, неожиданно рванув сильней. Сердце рвалось в клочья. Душа моя, честь, выстроенное мужество – все было взорвано – я рушилась как человек, хотя еще стояла и смотрела.

Боль. Такая боль, которой я никогда не знала. Это тянущее чувство непоправимости... Я пыталась не выдать ее и улыбаться. Я улыбаюсь. Я улыбаюсь. Я улыбаюсь. Только белые губы отражались в луже воды ярко белой полосой в лунном свете. Я улыбаюсь...