Петр Кактусов - Автобиография П.С. Кактусова

Кактусов Петр Сергеевич

Автобиография П.С. Кактусова

Открытое письмо Петра Сергеевича Кактусова.

Уважаемые поклонники моего таланта.

Вынужден сообщить Вам, что все, что про меня пишет этот плагиатчик с дрянной фамилией Ивакин - суть вранье и... И еще раз вранье.

Наглое подражательство, хамство, воровство идей, передергивание - вот что отличает его от меня, Настоящего Писателя.

Для того, чтобы пресечь всякие-разные слухи обо мне я решил написать автобиографию, как и положено любому Настоящему Писателю.

Родился я в прошлом веке новой эры от Рождества Христова. Писать начал практически сразу - в пеленки. Получалось это у меня не всегда хорошо - буду самокритичен. А первый шаг в Большую Литературу я сделал, когда упал с дивана на правый бок и сломал левую ключицу - я впервые срифмовал несколько словов, заканчивавшихся на "...ть". Маменька не сразу оценила мой талант - от порки меня спас только приезд "Скорой Помощи".

Детство мое было вообще трагичным. Я рос в проклятом совке, который зомбировал мои нежные мозги нимфоманом Пушкиным, маньяком Фенимором Купером, людоманом Достоевским, извращенцем Уайльдом, алкоголиком Ремарком и прочей дребеденью. От сего тяжелого наследства я избавляюсь уже четвертый десяток лет. Освобождающий переворот произошел, когда на смену кокаинисту Конану-Дойлю пришел брутальный Конан-Варвар.

Особенно измывался надо мной старший брат, который научил меня читать по книжке "Очерки истории КПСС". После этого, я стал читать все, даже надписи на заборах, которые научили меня плохому. Лишь повзрослев, я понял - не все, что пишут на заборах - плохое. Очень даже хорошее бывает. Иногда. Особенно с женщиной. Хотя в одиночестве тоже ничего, да...

...

О чем это я?

Ах да...

Первое свое произведение я написал в духе альтернативной истории, когда в сочинении по литературе продемонстрировал свою оригинальность и нестандартность. Оцените сами выдающийся во все стороны мой мозг. "Когда Ленин тяжело ранил Фанни Каплан двумя отравленными пулями - народ всколыхнулся, требуя смерть убийце".

А? Каково! Одна лишь буква и перед нами новая история! К сожалению, учитель литературы был очень ограниченным человеком. Из-за него меня не приняли в пионеры, проклятые коммуняки. Сказать, чтобы я страдал - не сказать ничего. Я гордился этим! Целый месяц, пока мою нежную шею не окольцевали все-таки.

Со слезами на глазах я бежал домой, боясь прикоснуться к пионерскому галстуку. Почему боялся? Он ведь с красным знаменем цвета одного. Впрочем, я отвлекся.

Время шло. Я рос, впитывая в себя жизнь. Пока остальные дети созревали половым способом - я мудрел не по часам, а по годам. То есть наоборот. В смысле... Блин... Чего-то я запутался, впрочем вы поняли.

Однажды, мой старший брат привез мне в подарок блокнотик. На блокнотике была обложка. На обложке был - Минск. Почему был? Потому что я тут же нарисовал на Минске ядерный взрыв. После чего в этом блокнотике написал свой первый роман. Начинался он словами:

"Президент США Дональд Дэбил отдал приказ и Минск взорвался". Вот как я был одурманен коммунистической пропогандой. То есть пропагандой. (Это я не ошибся. Это я так пошутил. Писательские шутки, они такие тонкие!)

Роман был утерян, к сожалению. Надеюсь, когда он найдется, то его продадут на аукционе Сотбис. Жаль, что это будет, когда я уйду в пажити небесные, дабы возлиять с аполлонами и возлежать с музами. Понеже аки паки, смертушка моя, где же ты...

Не плачьте, дети мои, поклонники мои. Не покину я мир сей, пока в том не нужен буду.

Ах... Как лепо будет пожать бестелесную руку Толстому, поднять бокал амброзии с Хэмингуеем, обсудить дела мирские с Булгаковым, пошутить насчет головы с Гоголем...

Не понять вам мечтов... мечтей... мечт творческих, да и не понимайте...

По-настоящему, мое сублимированное либидо распахнулось в общежитии педагогического института, в который я поступил, спасаясь от армейского рабства. Факультет дошкольного образования встретил меня гостеприимно, раздвинув свои ворота в рай творческого оргазма. К счастью, я не смог тогда жениться, заработав перманентное состояние когнитивного диссонанса. Лишь осел Буридана понял бы меня, когда б не сдох от глупости. Ослом я не был, а был быком могучим! О! Сколько безумных ночей я провел, сгорая в творческих экстазах!

На сем я замолкаю, ибо творчество то было столь интимным, что сам о нем вспоминаю лишь ночью под одеялом.

Приведу лишь один пример:

"Губы твои словно ланиты! Перси твои подобны поножам. Стан твой смущает меня. Шея твоя как столп вавилонский, а ноги твои попирают меня в животе, которого не пожалею, ради мгновенного счастья. Приходи вечером в триста пятнадцатую и я осчастливлю твои лепестки божественным дождем".

Прекрасный пример эпистолярного жанра, я считаю. К сожалению, особа, которой была посвящена эта записка, не оценила моих потуг, зачитав Мой Шедевр на перемене подругам. После чего была облита моим презрением с кривых своих ног до прыщавой своей головы. Я гордо удалился, слыша, как язвительно смеются над ней ее же подружки. Лахудра, блин.

У любого писателя бывают периоды, когда он добивается своего признания. Если он, конечно, Настоящий Писатель как я.

Не обошла эта доля и меня.

Меня гнали. Да! Меня гнали отовсюду. Меня гнали на фестивалях авторской песни, задавая дурацкие вопросы об аплликатурах и ямбах! Зачем мне какие-то Ямбы, когда я талантливее самого Амфибрахия!

Меня гнали из литературных клубов, причем обвиняли в этом меня же. "Ты гонишь!" - кричали мне они, неудачники. А я вспоминал в этот момент - "Распни меня!". Тьфу. То есть - "Распни его!"

Толпа! Что она понимает, эта толпа? Может ли она понять трагедию настоящего Художника! Да! Да! Именно так - Художника! С большой буквы "Х".

Даже глупые издатели не понимали своего счастья.

Мой первый рассказ отвергли все. Даже районная газета "Правда Больших Крокодилов". А ведь могли бы стать самой известной газетой в стране! Да что там, в стране... В мире! Согласитесь - не каждый день у вас есть шанс открыть миру гения.

Нет, нет... И не просите меня опубликовать этот рассказ. Он... Он как первая любовь. Слишком интимен... И дорог мне. Да и вам не по карману.

Прорыв случился, когда я отчаялся и опустился на дно бытия.

Впрочем, это уже другая история...