Борис Горобец - Педагоги шутят тоже... Только строже

Что касается хулиганского поступка, то А. И. К. сказал правду. Но он умолчал о своем личном участии в этом инциденте. Действительно, как раз за пару недель до заседания комиссии по обмену «врудостоверений» на дипломы мы случайно столкнулись с А. И. К. на лестнице в кооперативном доме МГУ, в котором я жил (а он — нет). Я приостановился и увидел, что он повернул на 3-й этаж. Позвонил, ему открыла та самая преподавательница. Она была красивой молодой женщиной, жила одна, и я был тесно связан с ней в те годы. Когда я понял, куда он вошел, то на самом деле выбил ногой дверь в ее квартире, несколько раз выругался, но входить внутрь не смог, т. к. дверь оказалась приперта гладильной доской.

Ясно, что попытка А. И. К. лишить меня диплома была местью с его стороны. Но с рациональной точки зрения, я его не понимаю. Как он представлял себе последствия, если бы комиссия согласилась с ним и не выдала мне диплом? Ведь он вполне мог себе представить, что я обращусь к декану, в общественные организации, что при этом пострадает в первую очередь его собственная репутация. В отличие от А. И. К. я не был женат, не был членом КПСС, не делал административной карьеры. Вероятно, замдекана, действуя по инстинкту злобы, хотел вбросить пробный «черный шар», надеялся, что декан автоматически его поддержит. Но наш мудрый Василий Степанович спас в этой ситуации не только меня, но и самого А. И. К., хотя об активной роли последнего в нашем «треугольнике» не догадывался.

Псевдоэкстрасенс

Работая в МГУИЭ, я не раз убеждал студентов, чтобы они не верили в экстрасенсов и прочую модную муру. Но бывают редкие совпадения событий, которые порождают рассказы мистического содержания. Вот один подлинный случай из моей практики.

Однажды в мае 2002 г. я, выходя из нашего вуза, встретил двух студенток, в группе которых 4 года тому назад на первом курсе я преподавал «вышку». Мы поздоровались, при этом одна из них назвала меня по имени и отчеству, что бывает не очень часто. Я приостановился и сказал:

— Надо же! Сколько лет прошло, а вы еще помните, как меня зовут. Сейчас, вы, наверное, уже на пятом курсе?

— Да, — отвечают — на пятом. — Ну, разве Вас можно забыть?

— Спасибо, девушки, — говорю. — А я вас тоже помню. Вот Вас, например, Виноградова.

— Надо же! — говорит Виноградова, — и правда запомнили. — А ведь мы уже года четыре никак не пересекались.

Действительно, бывает, что встречая в коридорах некоторых бывших своих студентов, вступаешь с ними в какие-то разговоры, и это обновляет в памяти их имена. Но с этими двумя девушками мы с тех пор не общались.

— Более того, помню, как Вас зовут, — сказал я, обращаясь к той же студентке, — Елена Виноградова!

Она ахнула:

— Поразительно! И как это Вы еще и имя запомнили?

— А Вы были очень хорошей студенткой, вот я и запомнил, — говорю.

— Ну, спасибо, Б.С.! Вот, как приятно оказалось с Вами сегодня встретиться.

Я говорю:

— Но это еще не все. Сейчас я сосредоточусь и назову Ваше отчество — Елена Юрьевна!

Реакцию студенток описывать не стану. На их недоуменные вопросы я отвечал, что можете считать меня экстрасенсом. Правды им не сказал.

Глава 15. Когда автор был студентом, а потом «преподом»…

А дело было так. Мной была создана большая база данных по контрольным работам на все темы. В ней были карточки с заданиями и решения по всем вариантам. Для облегчения себе проверок контрольных работ я собирал в папочку работы студентов, решенные без ошибок («эталоны»). Эта база данных была создана в первые годы преподавания. Дней за пять до нашей случайной встречи с этими двумя студентками я как раз проверял контрольную своей текущей группы. И сверял поступившие решения с «эталонами». Мне запомнилось, что никто из группы не решил одно из довольно трудных дифференциальных уравнений. А вот четыре года тому назад его правильно решила автор «эталона», на котором сверху было написано: Виноградова Елена Ю.

О фамильных ударениях

Какие только фамилии студентов не встречаются!

Но иронизировать нельзя ни в косм случае. Это аксиома. И все же раза два-три я попадал в тупик. Вот два случая.

(1) Начало учебного года, 1-й курс. Вызываю к доске по журналу:

— Шабалина Надежда!

— Я — Шабалина, — поправляет меня студентка.

— Странно, — говорю — ближайший известный аналог — академик Шаталин, а его жена, значит, Шаталина. Ведь не Шаталина. А как звучит фамилия Вашего отца, — спрашиваю.

— Шабал и н, — говорит студентка.

Ну, ладно, познакомились. Шабалина оказалась очень хорошей студенткой, окончила два курса у меня на отлично.

Прошло года два-три. Знакомлюсь с новой группой. В списке снова Шабалина. Я ее называю по фамилии и имени и спрашиваю:

— Вы не сестра Нади Шабалиной?

— Нет, не сестра, — говорит. А фамилия моя Шаб а лина, а не Шабалин а .

(2) Знакомлюсь с новой группой. В журнале записано Стукач Н. Пришла очередь вызвать к доске означенного студента. Но мне не хочется произносить фамилию, совпадающую со всем известным словом. И я произношу ее, четко ставя ударение на первый слог:

— У нас Стукач Н. — это студент или студентка?

Встает красивая темноволосая девушка и говорит:

— Я — Стукач.

Надо было мне принять это как данность и не лезть с комментариями. Но захотелось предложить альтернативу этой милой девушке да и ее сокурсникам, и я сказал:

— Это польская фамилия, а в польском языке ударение всегда ставится на предпоследний слог.

— Нет, — решительно стоит на своем студентка. — моя фамилия именно Стук а ч.

— Хорошо, — говорю, — как Вы сказали, так и будет.

Ну, думаю, будешь учиться плохо, нарушать дисциплину, буду к тебе обращаться только по фамилии. А будешь учиться хорошо — тогда посмотрим.

Она училась на отлично, была безукоризненно дисциплинированной студенткой, и я к ней обращался только по имени.

Нелегальные перерывы на еду

С незапамятных времен у нас в МГУИЭ «пара» продолжалась два раза по 40 минут, а перерыв между двумя «парами» был 15 минут. Но лет пять тому назад прикатила очередная комиссия умников из министерства, которая сочла, что академический час должен быть строго 45 минут. То, что в таком случае учебные планы не вписывались в разумные временные рамки, реформаторов не интересовало. Ректор был вынужден подчиниться. И вот какая картина возникла на практике после этого, казалось бы, малого возмущения, а по существу идиотской микрореформы.

Учебный день теперь начинается на полчаса раньше, в 8.30. А многие студенты ездят из Подмосковья. Они либо встают в 6 часов утра, либо в большинстве своем просто пропускают первую «пару». А те добросовестные, кто едет — оказываются в переполненных электричках, вагонах метро и автобусов, так что невозможно раскрыть тетрадь и освежить в памяти прошлый материал. Поэтому все первые «пары» проходят при, мягко говоря, полупустых аудиториях. Серьезные лекции на эти часы не назначают.