Остап Вишня - Выбирайтесь! (сборник)

— А та-та-та! А та-та-та!

А потом как зареву:

— Ой, спасите! Ой, кто в бога верует?!

Идет моя Мура в моем кожушке, в валенках и в кроличьей шапке.

— Чего ревешь?

— Да помилуй, — говорю, — разве можно скотину в таком хлеву в такие лютые морозы держать?! Пропаду! Ей-богу, пропаду!

— А я, — говорит, — пропала? Я три года, чтоб тебя волки съели, мучаюсь в этом хлеву! Три года меня трясет, как в лихорадке! Подумаешь, барыня какая!..

И кнутом — хвать!

— Стой, стерва! Замерзла! А, испачкалась… И-и-и… Косолапая.

И по поджилкам кнутом — хвать!

И матюком меня, маткжом… . . . . . . . . . . . . . . . . .

Глядь, а жена уже и доить меня идет. Хочу сказать:

— Палазя! Это я! Что ты делаешь? Что ты делаешь?

А она уже садится…

Только хотела за сосок ухватиться, я и проснулся.

Так поверите, весь мокрый… И дрожу… Перекрестился.

Да вам только и рассказал… . . . . . . . . . . . . . . . . .

Обмажу на зиму хлев, обложу соломой, приделаю двери… А то, будь оно неладно, чуть было не спятил. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ага?!

1924

Перевод Е. Весенина.

Авторитет народного суда на селе громаднейший… Обращаются к нему и старые, и малые, и средние… Обращаются так, что эти два человека, которые постоянно в суде сидят, судья и секретарь, плавают в "жалобах", "заявлениях" и "прошениях"…

Бегают их глаза едва ли не по всем статьям уголовного, и семейного, и процессуального кодексов, и судят они ежедневно с утра до вечера, а в перерыв говорят:

— Хотя бы перекусить чего-нибудь, что ли? Пообедаем, вероятно, уже вечером!..

Это советский суд. Заведенный, установленный, законный и действующий на основании революционных кодексов…

Но есть еще в селе "кодексы", существующие до сих пор, хотя начала свои они берут от тех пор, когда был разодран от мотни до горла святой благоверный и великий князь Игорь.

Одним словом, "кодексы" эти очень давние, но их еще в селах придерживаются, и хоть не большую, но некоторую роль в сельской юстиции эти "кодексы" играют.

Главнейшим параграфом "семейного права" являются дела "гречишные"… Дела о том, что называется "скакать в гречку". Литературно этого понимать не следует… Это вовсе не значит, что идет-идет человек, увидит гречиху, разгонится и — прыг!..

Это совершенно не то.

Гречка в данном случае — символ…

Вот, к примеру, что значит гречка:

— Поведу это коней в ночное!..

— А может, дома останешься?

— Нет, поведу — нужно, чтобы напаслись!

— Ой, Иван!.. Хватит тебе этих коней водить! "Кобылу" пасешь, трясця [1] тебе и твоей кобыле!

— Ну-у… Пошла-поехала!..

Вот здесь уже пахнет "гречкой"… Тут уже заинтересованная половина тенью за Иваном крадется, так как учуяла, что кони пасутся в лесу, а Иван в "гречке"…

Изловить, разумеется, несложно…

"Гречка" с мужской стороны карается: Ивану "трясця" во все его печенки и разные слова специфического значения… "Гречке" — на ворота деготь и окна вдребезги… Если это не помогает, тогда "волосяной суд". Распускаются у "гречки" волосы, впутывается в те волосы правая рука, и производится вихрь с криком:

— А-а-а-а!

"Гречка" со стороны женской карается смертным боем.

В последнее время это утихает, так как:

— В женотдел пойду, харцызяка ты нерукотворный!..

Главнейшие статьи "уголовного кодекса" суть: конокрадство, копнокрадство, рыбокрадство, овцекрадство, курокрадство, бакалеекрадство, садокрадство и вообще крадство…

_Конокрадство_ карается смертным боем. Характерная особенность этой кары в том, что она налагается коллективом, гуртом, скопом:

— Бей и ты!

— Не хочу!

— Бей, а то и тебе то же самое будет. Отвечать, так всем…

И бей, значит.

Заканчивается кара в большинстве случаев "высшей мерой социальной защиты":

— На свалку!

Помехой этой статье служит милиция: не дает бить…

_Копнокрадство_ (красть копны)…

Обвиняемый стоит:

— Да я!.. Да я!..

— Клади, ирод!

— Да я… Да я…

— Клади, говорю, копны на воз!

Обвиняемый накладывает на воз копенки.

— Сложил?.. Давай гнет!.. Ложись наверху!..

И прочно притягивается гнетом обвиняемый… Аж косточки пищат…

— Гей!.. Езжай, идол!

_Рыбокрадство_ (вытрясти верши)…

Обвиняемый стоит.

— Раздевайся!

— Да я…

— Раздевайся! Ныряй десять раз подряд!

Ныряет…

— Одевайся! Домой!

Эта кара употребляется ранней весной, когда ледоход…

В теплое время кара другая: кара веслом или вершами.

_Овцекрадство_. Обвиняемый одевается в невыделанные овечьи шкуры и под оркестр из ведер, чугунов и прочих "духовых инструментов" на рысях проводится по селу.

_Бакалеекрадство_. Кара такая же, как в предыдущем случае, но вместо овечьих шкур обвиняемый обвешивается сумками, мешками, пакетами, обмазывается дегтем, обсыпается сахаром, солью, мелом… И вдоль села. А по ведрам и чугунам только: "Трам! Трам! Трам!"

_Курокрадство_… Гибнет не обвиняемый, а курица, разбитая вдребезги на голове обвиняемого.

_Баштанокрадство_… Арбузы, дыни. Кара колом, иногда вилами… Старый способ, о котором еще цыган рассказывал:

— Ну, что ты скажешь, сила божия: раз сверкнула, а на спине три синяка…

"Сверкнул" его дядько вилами-тройчатками как раз под молнию…

_Садокрадство_… "Соленая" кара… Ружье заряжается солью и "пужается"… щемит очень долго и очень-таки щемит… После этого и груши и яблоки очень соленые…

А вообще "крадство" карается главным образом методами физического воздействия.

Объектом гражданских споров в большинстве являются нивы и межи…

Приговор пишется чаше всего навильником и люшней на ребрах обвиняемого.

Забываются эти "кодексы" уже, из моды выходят… Не так часто уже вы их отыщете…

Однако они есть и до сих пор.

И очень часто они смешиваются с настоящими судебными советскими кодексами… Только тогда "обвиняемый" обычно выступает как истец, а бывший "судья" — как ответчик…

Сидит в большинстве случаев бывший "судья".

1925

Перевод И. Собчука.

[1] _Трясця_ — лихорадка

Расскажу я вам, братцы, какая трагическая история произошла в одном сильно кооперативном городе…

Старинный такой был (да и сейчас, положим, он есть) город… И кооперация в том городе цвела пышно и раздольно… Да, было там все, чему положено быть в каждом сильно кооперативном городе…

Так вот… Был, значит, такой, как видите, город…

И бросили в том городе однажды лозунг:

"Женщину в кооперацию!"

Его, этот лозунг, и подхватили:

— А ведь правда! "Дорогу женщине"… "Каждая кухарка должна уметь управлять государством"… Надо, братцы, и нам! Проведем!

А в городе том жила да была женщина, учительница, что очень кооперацией интересовалась и не плохо-таки в кооперации была осведомлена… И в общественной жизни города женщина эта немалую роль играла: она и по детским домам, и по охматмладу, и по "каплям молока"… энергичная и умная…