Роман Масленников - Теория лжи (Lie to Me). Жгут!

Джиллиан Фостер: Ты подкупил паталогического маньяка-насильника шоколадом?!

Илай Локер: Этот парень перелайтманил Лайтмана!

Илай Локер: Ну, с чего бы начать? Я слежу за пульсом, температурой, дыханием, голосом, давлением — и это лишь маленькое дополнение к тому, что видит Лайтман…

Кэл Лайтман: Это третья фаза отношений «учитель-ученик»: разделение. Первая — посвящение — найти общие интересы. Это как влюбиться. Фаза два еще лучше — взаимное развитие — продуктивность. Может длиться годами, и в один прекрасный день ученик превосходит учителя. Он уходит.

Карл Дюпри: — И в твоем холодильнике пусто.

Риа Торрес: — Неправда, у меня там специи, горчица. Я даже соус для салата видела.

Кэл Лайтман: — Он боится, и ничего больше.

Заместитель директора ФБР: — Он боится потому, что пойман.

Кэл Лайтман: — Или потому, что вы бросили его в подвал и угрожали расправой.

Кэл Лайтман: Дорога к тирании вымощена словами о необходимости.

Кэл Лайтман: — Хорошо. И ты скоро едешь, правда? Ни кофе, ни магазинов и уезжай подальше от Капитолия.

Зои Ландау: — Забавный способ сказать «я тебя люблю».

Бывший агент ФБР: — Пока вы тут ноете о гражданских свободах, экстремисты строят заговор против этой страны.

Илай Локер: Обычный тон голоса ниже 500 Гц. Повышенный тон означает эмоции: гнев, тревогу, страх. Вот их компьютер и ищет.

Кэл Лайтман: Вы знаете, как называют нарушение закона при первой необходимости? Диктатура.

Кэл Лайтман: Талант требует жертв, поверь, и самое время понять, что твой талант уже принадлежит не только тебе.

Кэл Лайтман: — Как-то грубовато, нет?

Эмили: — Пап, это промоушн. Молчи и радуйся.

Кэл Лайтман: Она права: если вы врете, я узнаю. Но мне куда интересней — почему. Это ваш секрет.

Кэл Лайтман: — С разводом тебя!

Джиллиан Фостер: — Не планировала пить за смерть моего брака, но спасибо тебе.

Кэл Лайтман: Нервная бывшая жена круче нервного агента ФБР. Прошу прощения.

Эмили: Простите, в отличие от отца я не всегда такое бездушное дерево.

Кэл Лайтман: — Слушай, кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

Риа Торрес: — Я уже взрослая.

Кэл Лайтман: — Отлично, и кто же ты?

Риа Торрес: — Я… я…

Кэл Лайтман: — Ты на пути, чтобы стать одним из ведущих экспертов по лжи. Но тут [показывает на голову] по-прежнему считаешь, что проверяешь багаж, и пока это не изменится, ты вечно будешь не готова.

Кэл Лайтман: — Последние пару дней я был учителем, боссом, коллегой, другом, ублюдком… Всего лишь набор костюмов.

Зои Ландау: — И что? Папа — твой любимый костюм?

Кэл Лайтман: — Нет, это и только это не костюм.

Илай Локер: — И лжерелигия меня не волнует, потому что официальная не менее лжива. Или ты и правда думаешь, что в облаках сидит дядька, который решит твои проблемы, если ты попросишь?

Джиллиан Фостер: — То есть ученые не могут верить в Бога?

Илай Локер: — Ну, насколько я знаю, разговор с невидимыми людьми — признак шизофрении.

Илай Локер: Ну, человеку надо во что-то верить… Я решил поверить в тебя.

Кэл Лайтман Эмили: Помнишь, я говорил тебе про последствия, милая? Их нельзя предсказать. И в том, что касается тебя, именно этого я боюсь — неизвестности.

Лу Немерофф из американского посольства в Мексике: За последние пару лет пропало больше двухсот американцев — в основном случайные жертвы картелей. Но, если только это не юная блондинка, все предпочитают молчать.

Джиллиан Фостер: Ты украл машину и попал в аварию с совсем молодым парнем. Когда тебя нашли, ты обнимал его изуродованный труп. Ты пошел в медицину потому, что понял, что там постоянно будешь видеть кровь и смерть и не надо устраивать аварию для получения удовлетворения?

Эмили: — Хочешь сказать, ты в любой момент можешь обращаться со мной как с ребенком?

Кэл Лайтман: — Да нет же, просто я твой отец и иногда могу быть сверзаботливым параноиком.

Эмили: — Тогда время от времени я могу капризничать и тратить все твои деньги.

Кэл Лайтман: — По рукам.

Кэл Лайтман: — Вот, в чем ты виноват. Ты ее испортил. Ты не хотел тащить ее в свой мир. Ты считал, что она невинна, и хотел, чтобы все так и оставалось… А теперь она мертва.

Эрик Мэтесон: — Ты не мог узнать это по моему лицу.

Кэл Лайтман: — Я увидел чувство вины.

Эрик Мэтесон: — Тогда откуда взялось остальное?

Кэл Лайтман: — У меня тоже такое бывает с женщинами, которых я знаю.

Кэл Лайтман: Я пытаюсь помогать людям. Ключевое слово — пытаюсь. Знаю, это прозвучит глупо и претенциозно, но так и есть.

Случайная знакомая: — А опиши идеальную женщину?

Кэл Лайтман: — Я могу ее описывать бесконечно, но вопрос в том, идеальный ли я мужчина.

Терри Марш: — Кэл, да ладно, не надо вот этого.

Кэл Лайтман: — Что?

Терри Марш: — Смотришь, будто судьбу предсказываешь.

Бен Рейнолдс: — Лайтмана не видела?

Джиллиан Фостер: — Он решил взять отгул.

Бен Рейнолдс: — Да, гуляет с человеком, за которым следит Скотланд-Ярд, а пока он тут, за ним следит ФБР. Особые отношения с англичанами.

Кэл Лайтман: Здесь 105 тысяч. Теперь вы в расчете. Все лишнее оставьте себе, ведь мы порядочные люди. По крайней мере, пока в соседней комнате куча свидетелей.

Кэл Лайтман: Вечная история, он просто так устроен — не чувствует приближения конца. Вечно надеется, а зачастую даже верит, что еще будет, куда свернуть. Он не виноват. Он такой не один.

Кэл Лайтман: Идеальные поддельные банкноты — очень неплохой оксюморон.

Кэл Лайтман: Везение тоже надо заслужить.

Кэл Лайтман: Ты борешься с чем-то, с чем не можешь смириться. Сам такой.

Кэл Лайтман: Сложно подавлять эмоции, когда находишься лицом к лицу с жертвой своего обмана.

Бен Рейнолдс: — Как вы сюда попали?

Кэл Лайтман: — Среди охранников у меня странная репутация — они меня боятся.

Бен Рейнолдс: — Знаете, меня так быстро взяли в оборот, я даже не успел сказать «спасибо»…

Кэл Лайтман: — Да замолчи ты. В семье можно обойтись без всех этих расшаркиваний.