Эдуард Мхом - Дэдвуд (Deadwood). Жгут!

— Против нас? В каком смысле?

— Во всех пяти, блядь, смыслах!

— Можно я выйду посмотреть на велосипед?

— Смотри, как земля исторгнет своих мертвецов, только не рядом со мной!

— Может, ты желаешь выпить?

— Да, но мой вступительный ответ — нет!

— А может я и выпью! Чисто для того, чтобы компанию поддержать. И потому, что я ебанная алкашка!

— Что ты предпочитаешь?

— То, что раньше не было проглочено.

— Зовут меня Френсис Уолкот, если окажется, что в чем-то я слукавил, я живу в отеле «Гранд Централ».

— Кто этим заведением заправляет?

— Нелепость по фамилии Фарнум.

— Пока ты не солгал.

— Будьте любезны расписаться здесь, мэм. А здесь, в углу, напишите «А. Г.»

— Это сокращение — юридический термин в финансовых операциях? Мне следует познакомиться с его значением.

— Это сокращение, мэм, ваши инициалы.

С болью и ущербом или с отчаянием и побоями мир не заканчивается. Мир кончается, когда умираешь.

— Кто здесь?

— Это Джоуни Стабс! Ты у моего заведения сидишь.

— Неся неловкий запоздавший дозор.

Жаль мне ту грубую тварь, которая свою хитрость хитрости нигера-генерала противопоставит.

Если захочешь на ком-то злость сорвать, запомни: это очень смуглые белые люди тебя кастрировали, а говорили они как нигеры, чтобы с толку тебя сбить.

— Эл видел газету?

— Я не знаю. Ты должен стремиться к раскрытию этой тайны.

— В поселке новый салун, Джейн?

— Я знаю, что это какой-то хитрый первый ход, вслед за которым ты мне по яйцам врежешь.

— Просто говорю, что я обошел обычные места, ибо хотел попрощаться перед тем, как покинуть поселок на случай, если ты возьмешь и нахуй сдохнешь.

— Три плюс три будет шесть.

— Ну, я иногда ради забавы пишу девятку.

Знанию придают слишком большое значение, Уильям. Старание требуется в помощь тому, у кого есть желание.

— Все верните! Все!

— В том числе юность, мистер Менюэл? И почему бы и не красоту?

Возможно, не правдоподобно восстановленную, но в качестве нового необсуждаемого условия. Не хотели бы вы, чтобы и вашего брата Чарли воскресили? Пожелали бы вы, чтобы ваша зависть к нему была стерта? Вы, конечно, настоите на том, чтобы Чарли сохранил определенные изъяны. Свой невыразимый самообман, например, — осуждение, которое дарило вам радость жизни и цель оной, если она у вас была. Полагаю, вы пожелаете удалить качества, которые заставляли вас любить его, и равнодушие к опасности, позволившее вам пролить его кровь.

— Беги к хижине дока, Джонни, и взгляни на мальчика еще раз!

— Заткнись!

— Может, с тех пор как ты видел его, что-то изменилось! Может, его вдавленная наполовину грудь зажила, или его бедная проломленная голова?

— Заткнись или я тебя вышвырну!

Истина наших поступков постигается нами лишь с проистечением времени.

Раз я ищу бутылку, которую могла потерять в дни своего пития, это еще не значит, что если я найду бутылку, то я ее нахуй выпью.

Лошадиной мочи хлебни. На нее, блядь, скидка.

Определив по наитию через жир его сердце, я думаю, что пуля сидит слишком близко.

— Господа, мы — люди опытные, своей корысти непреложно, но его требования разнятся ежедневно.

— Говорите так, словно вы в жопу ебетесь.

— Да, жирный уебок, ты живой!

— дайте мне умереть.

— Это было «спасибо» на языке китов?

Однако корыстолюбие сочтено среди грехов, а глупость не упомянута.

Столь немногие решения зависят от нас самих, что другим в них нихуя соваться не нужно.

— Не люблю похороны.

— А я люблю! Люблю! Никак на них не нахожусь!

— Не будет насилия между тобой и Ву, пока продолжается траур. Боже, да веди ты себя цивилизованно, даже если ты не такой.

— Я цивилизованный человек.

— Тогда забирай свою цивилизованность и уебывай отсюда!

Ежели вам будет прохладно через десять минут, молитесь о моей бессмертной душе, ибо некий фатальный казус приключился со мной. А не будет его, не премину я развеять прохладу, что сию минуту докучает вам!

Подмышки чистые? Косы на мандах заплетены?

Сдается мне, Уолкот, что когда последний раз у вас был этот беспокойный взгляд, некоторые юные девицы плохо кончили.

Всем китайцам кроме Ву: ни с места!

Позвольте мне на мгновение умолкнуть, мистер Херст, сэр. У меня кризис несварения, и я должен сосредоточиться, дабы сдержать его проявление.

— Английский почти не знает. Нет, пока мы обходились без слов. Ву, скажи «хуесос».

— Хуесосо!

— Вот это, «Сан-Франциско» и «Сведжен» — это все, что я от него слышал.

— Сведжен!

— Заткнись!

— Уёбывайте отсюда.

— Он на меня попёр… со своей чужеземной галимотьёй.

— Съеби отсюда, пока я тебе съебать позволяю.

Слова творят не то что нужно, расходятся со смыслом… Запишу свои замечания. Без пышности — вот что главное.

— Если верить тому что я читал — сегодня у вас напряжённый график.

— Да.

— Что касается встречи с Хёрстом… Если представится возможность отдавите ногу этому хуесосу.

— Полетела в «Белла Юнион» словно мотылек на огонь, бля.

— Мисс Стаббс, не сказала, куда путь держит.

— Я тебе говорю, куда она идёт.

И почему молодёжь нашего посёлка должна спешно семенить мимо твоего жабоподобного облика, дабы получить образование.

"Пусть завтрашний омлет будет без всего" — такой у тебя, бля, настрой.

И вообще, это тебя не касается. Тебя касается лишь то — как ты свой ёбаный день начнёшь.

Ты ведь помнишь, что ты только витрина для сделки?

— Завтрак?

— Яичницу с беконом.

— Ты же мог это сказать, пока я не нагнулась.

Я сохраняю здоровый цвет лица, не прося у Эла объяснений.

Он — кандидат на должность. Он уже не может безнаказанно заниматься шлюхоёбством.

Шонесси станет богаче на полсотни благодаря общей стене с домом Стара и проходом, который он в ней проделает дабы вы с евреем могли набрасываться друг на друга в дали от пытливых глаз.

— С кем я сейчас, блядь, говорила?

— Я не знаю. Ты сказала, что просто писать идёшь.