Эдуард Мхом - Хорошая жена (The Good Wife). Жгут!

— Слушайте, это была шутка. Я был тогда студентом.

— Да, но это шутка про оральный контакт с Санта-Клаусом. И выражение лица Санты только вредит делу.

У каждого кандидата в возрасте до 40 есть дурацкое фото, сделанное в колледже его придурковатым приятелем.

Ничто не является абсолютно хорошим. Чем старше я становлюсь, тем больше осознаю это.

— Это не имеет ничего общего с политикой Малви и с его моральными принципами.

— Да ладно, "обслуживать" Санту не аморально?

— Это не настоящий Санта, это статуя. И вообще Санты нет, так что и пениса не было.

Раньше я умел гадать на политической гуще, теперь я с трудом понимаю, почему люди здороваются со мной по утрам.

— Кэри, послушай, что я скажу, ладно? Я никогда не говорила этого раньше, но сейчас скажу это тебе. Ты готов? Я не лесбиянка.

— Я знаю много людей, которые не были кем-то, пока не встретили Калинду.

— Что мы можем сделать для тебя?

— Горите в аду вы оба. Страдайте каждый день своей жизни, думая обо мне.

— Это что, учительница?

— Да.

— Она выглядит, как девушка Бонда.

— Она учит пятиклассников.

— Наплевать, она не похожа на учительницу. Они не станут слушать, если она будет так выглядеть.

— Капитан Мойер, у вас есть возражения против гражданских представителй обвиняемой?

— Нет, Ваша честь. Мы это приветствуем. Хотя и за столом защиты немного тесновато.

Я знаю, что план был в том, чтобы через мистера Гарднера добраться до его клиента-наркоторговца, но я считаю, через мистера Гарднера мы должны добраться до… мистера Гарднера.

— Вам говорили когда-нибудь, что у вас механический голос?

— Что? Нет, что вы имеете в виду?

— Один из этих банковских голосов, который говорит вам, что ваш звонок очень важен и на него ответят в порядке поступления звонков?

— Ну, ты поймешь, когда поймешь.

— Глубокомысленно.

— Хлеб занимал важное место в пирамиде. Теперь он причислен к зерновым.

— И что нам делать?

— Объединить наши лоббистские усилия.

— Не поможет. Сейчас все вертится вокруг овощей.

Илай, знаете, как поступить вежливо, когда умираешь? Взять лопату самому.

— Я в состоянии позаботиться о своей жизни.

— Не только твоя, если влияет на мою.

— Илай, видишь этих адвокатов, снующих повсюду? Ты когда-нибудь задумывался, почему они так заняты?

— Потому что они инициативные?

— Потому что они не пытаются действовать в одиночку.

Марта была лучшим кандидатом, но, как обычно, в вашей фирме важно то, кого ты знаешь, а не что ты делаешь.

— Я принесу пару странных дел, и мы их обсудим.

— Конечно, все для вас, ребята из офиса прокурора.

— Мои клиенты, которые бы были выгодны тебе, которых я мог бы представить тебе, если бы я был настолько расположен.

— И как мне тебя настолько расположить?

— Не знаю. Я такой загадочный.

— Это вредит тебе.

— Делиться — это значит быть частью фирмы, зная, что если мне плохо, тебе тоже плохо.

— Что ты думаешь об обязательствах?

— Я думаю, что это то, что люди на себя берут.

— Я знаю, что прерывание — стандартный прием в современном дискурсе, но может быть, вы помните, что я говорил об этом?

— Вы сказали, что вам это не нравится.

— Да. А вы опять перебиваете.

— Заключайте сделку.

— Они хотят непредумышленное убийство.

— Непредумышленное — нет. Вторая степень, четыре года. Куда, черт побери, подевались все жесткие судьи?

— Это пуговица для ливреи из рога, примерно 1840 года, отличное клеймо сзади. Она прекрасна.

— Вы собираете пуговицы?

— Нет, но я ими очарована. Думаю, я немного помешана.

— Все так говорят.

— У меня есть свой блог о пуговицах — "Мир-пуговиц-Лизы", все в одно слово.

— О, вы должно быть, много в нем пишете.

— О, да, Я схожу с ума, если я не пишу в блог дважды в день — больше, чем сейчас.

— Я и забыла, насколько ты хорош в этом.

— Хорош в чем?

— В обаянии учителей.

— Это положение — они уважают положение.

Боже, как я ненавижу слово "блог".

Это действительно пробирает тебя — думать о том, как люди говорят приятные вещи и улыбаются, а потом никогда не навещают.

Вы понимаете? Думаю, что слово, которое вы подбираете — "Да".

— Это фальшивый акцент, верно?

— Да, я им пользуюсь, чтобы производить впечатление на женщин в музеях.

— Когда-нибудь тебе надо остепениться.

— Кто это сказал?

— Папа римский, думаю.

— «Раскол семьи».

— Ты шутишь. Сейчас тридцатые годы?

— Нет, мы — один из 7 штатов, сохранивших этот закон.

— Ага, в качестве шутки, как диковину со времен Великой депрессии.

— Я пришел к Дайане по личному вопросу.

— Да, они все личные.

— Вы наняли стриптизершу?

— Что? Нанял ли я эту женщину? Вы спятили?

— Пожалуйста, ответьте на вопрос.

— Нет, я не нанимал стриптизершу.

— Вы лжесвидетельствуете, сэр, это равносильно лжесвидетельству в суде.

— Спасибо. Давайте, спросите еще раз.

— Вы наняли эту женщину?

— Нет, я не нанимал стриптизершу, изображенную на этих фотографиях.

— Я никогда больше не смогу быть адвокатом?

— Точно.

— Боже, да вы шутник.

— Ага. Престарелый. Моя циничность просачивается как вода сквозь песок.

— Вы должны оказать давление на назначенного обвинителя.

— Как мне это сделать?

— Нет, вы ничего не делайте. Я это сделаю.

— И как вы это сделаете?

— Понятия не имею.

— Ты помнишь, прикрепила ли приложение к контракту?

— Нет.

— Ты не помнишь?

— Не помню.

— Ты помнишь, как подписывала приложение? Ты должна была подписать, как свидетельство ее подписи. Запишу это как "да".

— Я не помню.

— Запишу это как "да".

— Нет! Я не помню.

— Не знаю, Дайана. Это правительство. Мы же зарекались не брать подобные дела.

— Мы зарекались об идеализме.

— Мы решили взять ваше дело.

— Отлично. Спасибо.

— Но мы не можем принять наличные. Нам нужен банковский чек.

— Ага. Только в Америке виртуальные деньги важнее наличных.

— Я не хочу в тюрьму. До этой недели я никогда не думал, что могу там оказаться.

— Это делает тебя более человечным.