Эдуард Мхом - Хорошая жена (The Good Wife). Жгут!

— И вы уже знакомы с его честью Питером Данэвей.

— Рад снова видеть вас.

— И в равной степени — достопочтенного Харви Винтер.

— Ладно, нам надо укоротить приветствия, а то так весь день пройдет.

Джентльмены, так приятно встретиться с вами. В Чикаго, на мой взгляд, лучшее правосудие, которое можно купить за деньги.

Без мантий эти судьи — просто котята.

Каждый новичок здесь думает, что нужно изобретать колесо. Не нужно. Это колесо, оно хорошо работает.

Похоже, я бьюсь головой о бюрократическую стену сегодня, и мне не нравится тратить время на бесцельные встречи.

— Он сказал, что возможны последствия дальнейших вопросов.

— Да, похоже, Майк путает кнуты и пряники.

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю что?

— Держишь мое место для меня?

— Ты этого не хочешь?

— Я не хочу, чтобы ты держала мое место из ошибочного чувства лояльности.

— Ты бы сделал то же самое.

— Нет, я бы не сделал. Нет, сделал бы, потому что это разумно. Дэвид Ли, Джулиус и Илай — это дети, которым сказали, что им нельзя игрушку, и они ее сильнее захотели. Но если они получат ее, они просто ее поломают, вот почему мы должны держать ее подальше от них.

Если ты хочешь поговорить о деле, давай поговорим о деле. Если ты хочешь поговорить о чем-то еще, мы можем поговорить о чем-то еще. Только не смешивай две эти темы.

— Что не так?

— Всё.

— Я остановлю вас.

— Не знаю, получится ли у вас…

— Я юрист. Будьте начеку.

— Как вам удается разбираться с делами, когда ваш муж на другой стороне?

— Не без деликатности.

— Что мне делать?

— Не спи ни с кем.

— И это позволит мне выиграть?

— Я бы голосовал за тебя.

— Мы хотим ее признания вины?

— Нет, мы просто хотим знать все факты.

— Где мой ботинок?

— У тебя на ноге.

— Да, а второй?

— Меган хочет подписать соглашение. Ее избили в тюрьме.

— Это эмоциональный шантаж.

Дети не хотят денег. Они хотят свободы.

Меня отстраняли на год. За употребление кокаина. Мои лучшие выступления произносились под кайфом. Но разве сейчас я не выгляжу спокойнее?

— Что ты делаешь?

— Я читаю книгу, которую написал.

— И как она?

— Не очень.

У меня есть то, что может тебя заинтересовать. Группа поддержки у барной стойки для юристов, подверженных санкциям, отстраненных от должности, без лицензии.

— Разве мы почти не сходили на свидание три года назад?

— Да, ты меня продинамила.

— Я была на реабилитации.

Люди лгут. А политики — это просто люди.

Проблема в том, что когда ты суешься с тем, что «люди врут», это только привлекает больше внимания ко лжи.

Люди считают, что с тобой что-то не так, если ты суетишься.

— Люди считают, что лжешь ты, потому что создаешь вокруг лжи суету.

— Это безумие.

— Это история на одни сутки. Она забудется, если мы не заглотим наживку.

— Но ведь это сойдет ему с рук.

— Это высшая лига, Алисия. Надо привыкать.

— И вы хотите, чтобы я не сдавалась?

— Да, еще ненадолго.

Я против разделения закона и политики. Вы, надеюсь, все понимаете? Мне нужно отойти.

Я знаю, что ложь может обойти полмира, пока правда обуется.

— Одна из опасностей отсутствия практики — это пойти по наклонной.

— С тобой?

— Ты хочешь, чтобы я остался в твоей жизни?

— Да.

— Тогда прекращай упрямиться.

— Никакой личной жизни.

— Правило мафии?

— Мы можем преследовать друг друга, но не семьи.

— Ты просто нечто.

— Я стараюсь.

Я выбрал кампанию, которой я управляю, но не консультирую.

— Ты не выглядишь счастливым.

— Да? В моем кабинете, где есть комиксы и фикус? Чего еще желать?

Тебе пора подрасти и играть роль мученицы. Вы здесь, как и я, только из-за денег.

Нельзя предвидеть, что скажет и как будет себя вести отчаявшийся человек.

— Мы не может взять дело, потому что вступим в конфликт интересов.

— Не согласна. Мы и так вступим в 50 конфликтов, когда просто дойдем до лифта.

Главный преступник города в одной переговорной вместе с влиятельным судьей города. Это я называю неразумно составленным расписанием.

Мне просто не нравится, когда говорят, что я действую политически разумно, когда я так и делаю.

Когда мы стали старой ссорящейся парой?

— Я не сделал ничего такого.

— Это Патрик Руни не сделал ничего такого и провел 20 лет в тюрьме.

Думаю, адвокаты не проявляют усердия, пока сами не попадут в неприятности с законом.

Вы не платите мне, чтобы я был вашим клиентом. Я плачу вам. Я плачу, чтобы не было сюрпризов.

— Расскажите о своей жизни.

— По существу, у меня нет жизни. Я живу юриспруденцией.

Я уважаю, как вы пошатнули этот мужской мир ради нас. Извините, если звучит как подхалимство. Но я ваш фанат.

— Мы встречались год. Я думала, мы поженимся. Но вы же знаете мужчин.

— Да. Я приношу извинения за весь наш пол.

— Ты мне не сказал.

— Я хотел, но забыл.

— Ты хотел узнать, будет ли мягким приземление?

— Он платил мне.

— Он платил деньгами?

— Нет. Он организовал встречу с моей девушкой. И это того стоило.

— Я с ней встречаюсь.

— Не хочу вмешиваться. А ты не мог бы уже держать свои штаны застегнутыми?

— Стыдно сказать, но я была заядлой курильщицей.

— Стыдно сказать, но я до сих пор такой.

— Вы этого не делали?

— Нет.

— Значит, нам нужно указать пальцем на кого-либо еще.

— Вы — адвокаты защиты. Вы прогрызаете дыры в обвинительных заключениях. Играем в игры с правдой.

— Когда вы вернетесь на свое место, вы сможете возмущаться снова. Но до этого нам нужно защитить вас.

— Что думаешь?

— Не вмешивайся. Рассосется само собой.

— Отличный парик.

— Я работаю в сфере недвижимости. Это производственная необходимость.

— Как вы думаете, дьявол существует?

— Нет.

— Я тоже так думал. Но когда я столкнулся с адвокатами, я передумал.