Сергей Прокопьев - Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)

- Коктейль "Александр III" знаешь? - предложил для разминки.

- Нет, - не стал ломать голову Саня.

Его не интересовали царские коктейли, дребедень в пузырьке и подводная одиссея, он хотел в одиночку бороться с сигаретами. Но Фантомас не уходил.

- "Александр III" - это когда "Тройной" с одеколоном "Саша" смешать.

- Ты бы еще мозольную жидкость вспомнил, - брезгливо поморщился Саня.

- От мозолей влупил бы с удовольствием пару фунфыриков, - мечтательно произнес Фантомас. - Убойная сила, как у денатуры!

- Дровишек надо подбросить, - поднялся Саня.

Отлучаясь от костра, он услышал за спиной воровской топот. Оглянулся. Топот производили башмаки отягощенного Саниной сумкой Фантомаса.

- Стой! - закричал Саня и начал развивать погоню.

Фантомас уходил от преследования, хромая на обе конечности. Преследователь, распираемый праведным гневом, рассчитывал догнать вора в два счета, но уже через пятьдесят шагов дыхание зашкалило, ноги начали отстегиваться. В результате - одна за другую запнулась, Саня, сдирая кожу с колен, живота и физиономии, рухнул обессиленным трупом. Хотелось выть от злости. Ладно сигареты - все одно сжигать, и сумка - старье, досадно: последний бичара, от лысины до пяток пропитый, безнаказанно не уважает его. А если бы такой на улице после получки грабанул? Плакали кровные денежки...

Возвращаясь по сумеркам домой, Саня еще больше утвердился в мысли куренью бой.

Глава третья

НЕ ПОКОЙ СНИТСЯ

И не леденцы муслякать против дымной соски, решил Саня. Он будет категорически воспитывать в себе лютую ненависть к заразе.

Как и предсказал у ритуального костра внутренний голос под номером три, каждое утро Саня покупал сигареты. Брал пару пачек термоядерной "Примы". Отнюдь не чтобы смолить. Только становилось невтерпеж от никотинного зуда, срывался в туалет. Зажимал ладонями требуемую организмом сигарету и с остервенением растирал над унитазом в пыль.

"На, падла, получи!!!" - приговаривал.

Мозоли, как от лопаты, в туалете набил.

- Че ты поминутно бегаешь на горшок? - приставала жена. - Че-то съел?

- Чем кормила, то и ел, - отмахивался Саня.

- С завтрашнего дня сам будешь готовить! - вспыхивала Ленка. - Плохая я, видите, хозяйка! Варю ему не то!

Кроме перемолачивания табака над унитазом, Саня применял еще один тонкопсихологический прием борьбы с пагубной привычкой. Представлял себя ребенком. Проснется утром: с одной стороны - сопящая жена, с другой урчащий живот, с третьей - панельная стенка. Усилием воли Саня заставлял себя отвлечься от набившей оскомину прозы и представлял - проснулся пацаном у бабушки в деревне.

Ни жены вокруг, ни живота. В раскрытое окно вливается хрустально-воздушный бальзам соснового бора, что за огородом произрастает, и дыхание у Сани под стать. Разве у курильщика такое по утрам? У него с самого ранья во рту как стая драных кошек переночевала. В груди горит, в горле свербит... По мозгам бьет кувалдометром: "Курить! Курить!" И вот дрожащие руки хватают гадость с фильтром или без оного...

И дым отравы встает над страной...

Тогда как ребенку дышится утром легко, вкусно...

С выдумкой работал над собой Саня, но и внутренние силы, ответственные за никотин, не дремали. Начнет самоусовершенствоваться, а они гадость подсунут. Нарисует Саня в мозгах утро в деревне, бабулин дом, наполненный ласковым солнцем, не изгаженное табаком дыхание. И сопутствующую действительность вообразит: бабуля за дощатой перегородкой возится у печки, кот Рябчик запрыгнул на подоконник, а Саня наоборот - выпрыгивает из-под одеяла. И не за сигаретой бежит, а на кухню, молоко парное пить. Целебное, недавно из-под Пеструхи.

На столе, как обычно, кринка, стакан...

Наливает Саня, выпивает и, о Боже! Бес никотиновый подсунул ложку дегтя в оздоровительную идиллию. Из стакана за пять минут до Саниного подъема, выпросив у сердобольной бабули полфлакона "Тройного", опохмелился Рудольф Клявин, сосед.

Как в детстве полоскало Саню от этого коктейля "Пеструха III"!.. Полдня выворачивало наизнанку...

От таких воспоминаний бежит к туалетному санфаянсу растирать ни в чем не повинную сигарету...

Курить подчас хотелось как из пушки. Уши пухли, глаза черте что начинали выделывать. Вдруг резкость в них пропадет. И тогда - не понять, кого обнять: где люди, где стены? Все двоится, троится, плывет и скачет. В таком состоянии однажды не вписался дома в дверь спальни - армированное стекло лбом, будто кувалдой, расколотил.

- Да кури ты, кури! - ругалась супруга. - У тебя скоро крыша поедет!

Саня держался, хотя "крыша" галлюцинировала. В автобусе сел девице на колени. Она была в черных колготках. На Саню одурь нашла, показалось: сиденье свободное, можно расслабиться. И плюхнулся. Хорошо, девица разбитная попалась, не закатила скандальной истерики. Сбросила квартиранта: "Ты бы еще на бюст взгромоздился!"

Бюст, кстати, был не меньше сиденья.

Даже ночью покой не снился. Наоборот, как-то сон привиделся - закурил. В бане дяди Андрея. В той самой, в которой третьеклассником потерял невинность, осквернившись папиросным бычком. И так сладко во сне затягивался среди тазов и веников. Вдруг дядя заскакивает, с порога срывает с брюк ремень и ну гонять по предбаннику, потом - по огороду. Вроде как Саня уже не пацан. Но улепетывает. "Ты же, стервец, бросил!" - летит за ним по картофельным рядам дядя. Саня, убегая, дымит, как паровоз, чтобы сигарета не пропала у дяди под каблуком, если догонит. Ремень уже начинает свистеть над ухом. Вот-вот жиганет по спине.

Видит Саня сон, и вдруг такое зло возьмет на себя любезного: "Закурил-таки!" Последним негодяем себя чувствует. "Слабак! Баба бесхребетная! Стервец!" Безжалостно истязается, но сигарету не бросает...

А дядя... У него брюки на колени съехали, кальсоны белым лебедем взмыли над зеленой ботвой. И тут же, как от выстрела, рухнули вместе с хозяином в картофельные кусты. Спутанный штанами зарылся дядя носом в междурядье.

"Паршивец!" - кричит племяннику, отплевываясь от земли.

"Паршивец!" - соглашается Саня.

Соглашается тот, который категорически против никотина. А который "за", опять на поводу у беса. Отбежав на безопасное расстояние от дяди, натягивающего в лежачей позе, чтоб соседи не увидели, штаны, закуривает новую сигарету.

Зато, когда окончательно откроет глаза и поймет: курил во сне, такая благодать в сердце вступит! Запел бы в голос типа: "Взвейтесь кострами, синие ночи!.."

Да жена под боком. Может взвиться вслед за кострами.

Глава четвертая

БЕГ ОТ МЫШЕЧНОГО МАРАЗМА

Как сигаретная зависимость ни сопротивлялась, одолел Саня беса с фильтром и без. Пусть не сразу подчистую разделался, долго еще гнездился в недрах организма вирус, толкавший на дымное дело, но это мелкие цветочки, главного змея искусителя скрутил в полгода. Прекратил броски к унитазу для уничтожения сигарет. В автобусах, садясь на сиденье, не шарил рукой под задницей на предмет чужих коленей. "Крыша" привыкла обходиться без яда.