Сергей Прокопьев - Сорок бочек арестантов (иронические рассказы)

- Вечно ты сломя голову, как голый в баню! - кричала жена. - Как можно не отличить эту страхолюдину от маминого?! Как?!

Мошкин тупо смотрел на жену.

- Урод - в жопе ноги! - клеймила благоверная.

Приходилось безропотно соглашаться...

- Подшивай мои! - приказала. - Они, конечно, тоньше. Но нога у нас одна, авось мама не заметит подмены.

- А ты как? - сердобольно вякнул Мошкин. - Вся зима впереди, сплошняком морозы трещат!

- У тебя умнее есть варианты?

Таковых не имелось.

И спарить отремонтированный тещин с валенком жены бесполезно. Сразу видно - один толще.

Подшивая Тамарины тещиными, Мошкин о деликатесном вознаграждении не думал. Какое тут к лешему шампанское?

Хотя супруга больше не ругалась. Но потому, как гремела на кухне тазами, как швыряла в них мокрое белье, было ясно: внутри клокочет вулкан злости. Дабы не сгореть заживо, затеяла отвлекающим маневром стирку.

Покончив с валенками для мамы жены (Тамара на этот раз не восхищалась "шик-модерн"), Мошкин забеспокоился, душа прямо заныла: в чем супруга будет противостоять жутким морозам? Из зимней обуви остались одни сапожки на рыбьем меху. И тот искусственный. В таком обмундировании хоть запляшись на остановке: смерть ногам обеспечена. А они не только стройные, родные. Жалко. Любящее сердце подсказало: остатками тещиных валенок подшить козлино-собачью пару.

- Том, давай тебе эти отремонтирую?

- Делай что хочешь! - обречено прозвучало в ответ.

Дескать, если на роду написано нести тяжкий крест, выше судьбы не прыгнешь.

Подшив три валенка, Мошкин набил руку до виртуозности. Шило замелькало над военно-пегими, вскоре те обрели дополнительные подошвы. Владимир Петрович поставил отреставрированную пару на табуретку, полюбоваться итогом работы. Нет, руки у него из нужного места растут. Покрасить бы еще. Молодая женщина и будто со свалки... А завтра на работу. Да не на стройку штукатуром - в технологический отдел... Каким-то образом надо подводить пятнистую козлино-верблюжью поверхность под общий цветовой знаменатель.

На новую проблему заряженная голова - на то и существует у инженера, чтобы мыслить, - вспомнила про индийский сапожный крем, имеющийся в хозяйстве. Если им покрыть разномастную поверхность? "Разогретая до жидкого состояния вакса ровнее ляжет", - решил Мошкин. В плошке на газе растопил крем, тампоном нанес на рыжее пятно. Ура! Его как ни бывало. Рыжее стало черным.

Вдохновленный блестящим результатом эксперимента, Мошкин приступил к промышленным площадям покраски. Решительно поставил на газ металлическую банку с кремом. Под воздействием высокой температуры тот начал быстро переходить в жидкообразную фазу... Но не остановился в этом состоянии, как требовалось сапожнику, неуправляемо двинул дальше... Вспыхнул ярким пламенем...

Сажа, как из пушки, вырвалась из банки и заполнила хлопьями кухонное пространство. Перед глазами у Мошкина пала шевелящаяся темнота. Она затмила лампочку, шкафчики, весь белый свет. Каких-то 200 граммов в баночке, а сажи налетело хоть лопатой греби... Белоснежные паруса простыней и пододеяльников, развешанных для просушки, в мгновение приняли пиратский окрас. Малюй череп и кости и бери океаны на абордаж.

"Ё-мое! - подумал во мраке Мошкин. - Коряво получилось".

На взрыв прилетела жена. Увидела постельное белье, покрытое лопухами жирной сажи, с нарастающим воем выскочила обратно.

Мошкин услышал, как она плашмя упала на диван, сквозь рыдания простонала:

- Боже, чем я перед тобой так провинилась?! За что ты надел на меня этот камень? За что?!

"Так уж и камень!" - проворчал Владимир Петрович. Тем не менее, во весь голос не решился опровергать скоропалительный вывод жены. Обстоятельства требовали срочного спасения семейных ценностей. Вооружившись зубной щеткой, принялся снимать черные хлопья с постельных полотнищ. Технология оказалась верной. В первом приближении удалось счистить траурный налет.

Жену на экспертизу приглашать не стал. И так было яснее ясного требуется перестирка.

Помыв пол в кухне, вернулся к основному занятию того, памятного на всю оставшуюся жизнь дня - валенкам. К счастью, крем не весь сгорел. "Данила-мастер" вовремя успел накрыть баночку тряпкой. Осторожно расплавил остатки и, щедро замазывая пятна, сделал пестрые валенки, катанные в суровые военные годы на основе зоопарка, черными.

И все-таки не в тот момент была поставлена точка в этой истории.

- Ну что? - спросил жену Мошкин-сапожник, когда на следующий вечер вернулась домой. Отреставрированная обувь на ней была по-прежнему идеально черной.

- Что-что? Сорвал рабочий день нашему отделу.

С мороза Тамара примчалась в верблюжье-собачьих, цвета индийской ваксы валенках на работу, разместилась в своем углу, и через десять минут сапожная вонь густо ударила в сотрудников. Даже те, у кого обоняние было забито насморком, начали задыхаться от газовой атаки.

Коллеги закрутили носами - откуда амбра прет? И как по команде бросились искать источник отравления атмосферы труда. Как-никак не казарма кирзой благоухать.

Все углы обшарили, мебель перетрясли - нет причины отвратного запаха.

В сторону Мошкиной посмотрят, вроде оттуда тянет. И только плечами пожмут. На молодой женщине валенки. Не та обувь, чтобы солдатский вонизм испускать. И окно не откроешь, без того в помещении тепла каких-то 12 градусов. В пальто сидеть приходится. Только что без варежек.

Целый день сотрудники поминутно выскакивали в коридор за свежим кислородом. Какая уж тут производительность...

Но и это еще не точка в случае с "Данилой"-сапожником. Ее теща поставила, принеся обещанное шампанское.

- Совсем никудышняя стала, - пожаловалась, вручая презент зятю. - Хоть ты что делай - ноги день ото дня мерзлячее. В неподшитых катанках меньше зябли. Помру, видать, скоро.

Тамара вонзила в мужа испепеляющий взор, но удержалась пояснять маме: не здоровье изменилось в смертельную сторону, а толщина обуви.

Зверский взгляд не испоганил Мошкину аппетит.

"Больше бы таких "камней на шее", - самокритично подумал, - из всякой безнадеги выход найду".

И выпил по данному поводу три фужера подряд. Не стал ждать Нового года. Шампанское шло как по маслу...

АРМЯНСКИЕ ЭКЗОТИКИ

На этот раз Коку Патифонова подвела страстишка: оказавшись у водоема непременно лезть в оный с целью омовения. Спокон веку гнездились внутри Николая Петровича гены водоплавания, не давали спокойно посидеть на берегу. Приказывали: "Ныряй", - несмотря на холод и отсутствие санитарной чистоты.

Та давняя, еще в советские времена, командировка в Ереван носила прогулочный характер. Не требовала напрягать инженерные мозги и аппарат конструкторского мышления. В действие шла одна лишь мышечная энергия.