Зальция Ландман - Еврейское остроумие

Даже такой краткий анализ остроумия позволяет сделать некоторые выводы об анекдотических ситуациях и об авторах острот. Для появления острот эротического характера необходим определенный, относительно высокий культурный уровень, который предполагает замену непристойности, ее исключение из рассказа. Агрессивные остроты предполагают некое сильное внутреннее и внешнее давление не только в том, что связано с эротикой, но и в политической, моральной, социальной сферах. А скептические остроты требуют значительного уровня образованности в сочетании с горьким, безыиллюзорным взглядом на мир и критическим интеллектом.

Все без исключения формы тенденциозного остроумия, конечно, только множатся и расцветают, если давление переживается, ощущается и отвергается осознанно. Какой-нибудь самурай или пруссак, которые всей своей жизнью утверждают строгие жизненные правила, диктуемые традицией, не станут высмеивать эту традицию. Подобным же образом еврей, пока он верит в Бога, может служить объектом острот лишь в определенном, узко ограниченном круге.

Для того чтобы родилась тенденциозная острота, не должно быть ни малейшей возможности бороться против гнета иначе, нежели таким путем. Когда имеются реальные шансы духовной или политической революции, остроумие быстро переходит в памфлет, в лозунг и, наконец, в действие. Острить может лишь тот, кто страдает; тому, кто действует, не до острот.

Это соображение в конечном счете (здесь мы подошли к пункту, который упустил из виду Фрейд) должно рассматриваться как существенный элемент, дополняющий даже сильное врожденное остроумие. Оно не одинаково развито у всех индивидов и у всех народов; даже у одного и того же народа оно меняется от эпохи к эпохе, от одной общественной группы к другой.

Мы уже упоминали остроумие Генриха Гейне. Оно не было случайностью. Гейне был беден, преследуем по политическим мотивам и ущемлен как еврей. Эти три причины, соединившись, усиливали, будили остроумие, данное ему от природы. Уже само положение, в котором он находился — положение еврея в изгнании, — вполне для этого достаточно; едва ли можно найти другой народ, который был бы столь беззащитным и столь же ясно сознавал свои страдания, как евреи.

Не случайность и то, что Фрейд, который первым так глубоко постиг суть остроумия, был евреем и что в своем исследовании он анализировал почти исключительно еврейское остроумие.

Тем не менее то, что мы имеем в виду, говоря о «еврейском анекдоте» в узком смысле слова, возникло лишь в Новое время, и притом лишь у одной-единственной группы евреев: у евреев, живущих в Восточной и Центральной Европе. Понять, почему это так, нам поможет краткий взгляд на историю евреев.

Благодаря современной археологии и семитологии мы сегодня знаем, что все ранние высокоразвитые культуры Переднего Востока (в том числе еврейская), культуры, которые во многих отношениях питают нашу цивилизацию до сих пор, возникли после того, как кочевые племена Аравийского полуострова, принадлежавшие к так называемой «бедуинской», или «ориентальной», расе, проникли в эти края и смешались с местными народами, которые происходили из так называемой «ассироидной», «арменоидной» или «переднеазиатской» расы. В задачу этой книги не входит детальное описание возникших таким образом смешанных народов. Ограничимся коротким упоминанием о том, что именно здесь были заложены основы астрономии, математики, составления календарей, здесь был изобретен «акустический», то есть ориентированный на звуки, а не на символы или изображения, алфавит, буквы, которыми мы пользуемся до сих пор, и что здесь берет начало иудейскохристианский монотеизм.

О том, что значительные культурные сдвиги происходили вовсе не на почве расовой чистоты, так высоко ценимой расистами нацистских времен, а возникали вследствие благотворного смешения разных племен и народов, впервые четко сказал немецкий психиатр, исследователь типов конституционального телосложения Эрнст Кречмер. Правда, в неявном виде эти идеи содержались уже в работах биолога Грегора Менделя, который обнаружил, что гибридные растения развиваются и плодоносят богаче, интенсивнее, чем их родители, растения, так сказать, «с чистой кровью».

Однако новая популяция, возникшая в результате смешения рас, никогда не образует одну-единственную однородную ветвь. Обе исходные расы выявляют свои особенности и таланты в разных культурных средах, складывающихся в те или иные эпохи, на базе тех или иных общественных групп, с неодинаковой интенсивностью. Это отчетливо видно на примере прошлой и современной истории евреев.

Бедуины, или ориенталы — жесткие реалисты, трезвые летописцы, скрупулезные и самокритичные мыслители, неистовые и упорные воины, — создали самые ранние части Библии, прежде всего Книги Царств. А позже, в раннем Средневековье, разработали в Андалузии, вместе с арабами, философию и точное естествознание, на которые, как известно, в значительной степени опирались христианская схоластика и итальянское Возрождение. Анекдоты и легенды у этих воинов и аристократов, приверженцев точной мысли, встречались лишь изредка и случайно.

Но тем пышнее расцвели оба эти вида творчества у другого переднеазиатского типа, с которым воинственные бедуины смешались в Ханаане и который доминировал среди евреев Вавилонии, Персии, Центральной и Восточной Европы. Здесь можно найти упоение и нежность, грусть и смирение, добросердечие и готовность к страданию, юмор и веселье. Здесь расцветали легенды, а не сухие, самокритичные хроники. Здесь вырастали не суровые деятели, а шутники-страдальцы.

Остроумие свойственно всем странам с преобладающим переднеазиатским населением, независимо даже от того, выступает ли остроумие как оружие беззащитных, — а именно им и становится тенденциозный анекдот. Безобидные шутки распространены здесь в бесчисленных вариантах. И в наши дни в Армении, Греции, Турции (с давних пор это области почти чисто переднеазиатского заселения) можно нередко встретить людей, которые часами развлекают друг друга сюрреалистическими, не имеющими отгадки шуточными загадками в таком вот духе:

Что такое: снаружи шерсть, внутри — вата?

Ответ (который должен всегда давать сам автор загадки) звучит так: пудель, который сидит на улице перед аптекой, а в аптеке продают вату.

В принципе эта загадка не отличается от той, которую библейский герой Самсон — со своей пьяной и развратной жизнью самый «ханаанический» из всех судей Израилевых — задал филистимлянам: «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое».