Николай Лейкин - В лавке

На дняхъ мнѣ понадобилось прикупить по образчику нѣсколько аршинъ матеріи и я отправился въ Александровскій рынокъ. Долго я бродилъ по линіямъ рынка и показывалъ торговцамъ образчикъ, но нигдѣ нужной мнѣ матеріи не находилось; въ одной изъ лавокъ внутри рынка хозяинъ мнѣ сказалъ:

— Теперича этой самой матеріи мы не держимъ, потому она яманъ-сортъ, но ежели вамъ требуется, — потрудитесь присѣсть и подождать съ четверть часа мѣста, а мы тѣмъ временемъ парнишку въ кладовую пошлемъ. Живымъ манеромъ спорхаетъ и принесетъ.

Я согласился, сѣлъ дожидаться и отъ нечего дѣлать началъ наблюдать приказчиковъ и находящихся въ лавкѣ покупателей. Покупателей было очень немного. Имъ продавали только двое приказчиковъ; остальные трое стояли за прилавками и отъ нечего дѣлать самымъ не возмутимымъ образомъ то ковыряли у себя въ носу, то зѣвали въ руку

Вдругъ изъ-за угла лавки показалась компанія, состоящая изъ пятерыхъ мужиковъ, одѣтыхъ въ рваныя шапки, рваные тулупы и въ невообразимо грязные разбухшіе сапоги. Подойдя къ лавкѣ, они нерѣшительно остановились на порогѣ и начали почесывать.

— Что требуется, хозяева? — крикнулъ имъ одинъ изъ молодцовъ. — Войдите, коли что нужно. Не бойсь, не обидимъ. Входите, земляки!

Мужики переглянулись другъ съ другомъ, одинъ за другимъ вошли въ лавку и, снявъ шапки, начали искать глазами въ углу образъ, чтобы перекреститься.

— Псковскіе, что-ли? — спросилъ ихъ хозяинъ лавки.

— Пскопскіе, — отвѣчалъ одинъ изъ нихъ.

— А вы почему угадали? — обратился я съ вопросомъ къ хозяину.

— Скоро двадцать лѣтъ торгуемъ, такъ ужь можно привыкнуть, — важно проговорилъ онъ и погладилъ бороду — Что требуется, земляки? Говорите, не робѣйте! — снова обратился къ мужикамъ молодецъ.

Тѣ молчали, подталкивали другъ друга, переминались съ ноги на ногу и почесывались. Наконецъ, одинъ изъ нихъ произнесъ:

— Въ деревню вишь ты, мы ѣдемъ, такъ вотъ-бы ситчику на рубахи надоть.

— Ситчику? Есть. Надѣвай шапки да вали къ прилавку, что ни-на-есть лучшаго покажемъ, — сказалъ молодецъ и началъ стаскивать съ полки куски ситцу и раскидывать ихъ по прилавку?

Мужики щупали ситецъ и глядѣли его на свѣтъ.

— Ты намъ покажи какой по занятнѣе… Намъ бы такой манеръ, чтобы травками?..

— Вотъ и травками. Манеръ приглядный. Еще вчера одна генеральша тремъ сыновьямъ на рубахи взяла.

— Все не то… Намъ-бы травками, да чтобъ по травкѣ букашка… али вавилонъ…

— Вотъ и съ букашкой. Ужь этотъ, братъ ситецъ не каждому и показываемъ. Смотрико-съ цвѣтъ-отъ какой — быкъ забодаетъ!

— Хорошъ-отъ хорошъ да что въ немъ? Вонъ, у насъ бабы лѣтось брали, такъ дорожкой, а по дорожкѣ червячокъ… а потомъ какъ-бы копытцо…

— Да, да, червячокъ и копытцо, — заговорили мужики. — Ты не обижай!

— Зачѣмъ обижать, только копытцомъ ныньче не въ ходу. Не одинъ купецъ не возметъ, а вы вотъ что возьмите… Вотъ манеръ, такъ манеръ! Любая баба въ кровь расцарапается! Пистолетикомъ… Плюнь въ глаза, коли ни хорошъ.

Приказчикъ развернулъ кусокъ и поднялъ его къ верху.

— Да вѣдь слиняетъ поди?..

— Въ трехъ щелокахъ стирай, такъ и то краски не сдастъ.

— Ой!? А ну-ко, отрѣжь кусочекъ.

Приказчикъ отрѣзалъ маленькій образчикъ и подалъ мужику. Тотъ взялъ его, запихалъ въ ротъ и принялся жевать.

— Это, купецъ, напрасно, — проговорилъ приказчикъ. — Тутъ жеваньемъ ничего не возьмешь, не слиняетъ. Этотъ ситецъ вотъ какой: чѣмъ ты его больше стираешь и на плоту валькомъ бьешь, тѣмъ онъ больше въ цвѣтъ входитъ.

Мужикъ ничего не отвѣчалъ, а вынулъ изо-рта образчикъ и сказалъ товарищу:

— Харитонъ, у тебя зубы-то поздоровѣй, пожуй ты теперь, — авось сдастъ.

Харитонъ принялся жевать.

— Такъ, что-жь, берете? — спросилъ приказчикъ.

— Ну, а почемъ?

— Съ кого двадцать, а съ васъ девятнадцать…

— Девятнадцать!.. Ишь ты девятнадцать!.. протянули на разные тоны мужики и начали смотрѣть другъ на друга.

— Такъ берете, что-ль? Весь рынокъ изойдете, а лучше и дешевлѣ не сыщите…

— Да намъ бы калачикомъ… А двѣнадцать не возьмешь?

Приказчикъ молча махнулъ рукой. Мужики тихонько и нерѣшительно начали ретироваться къ выходу.

Я взглянулъ на хозяина. Тотъ отъ нетерпѣнія кусалъ губы. Видя, что мужики уходятъ изъ лавки, онъ не вытерпѣлъ и скороговоркой заговорилъ:

— Эхъ, ужь ныньче и приказчики-же! Золото! Только жалованье получать да зобы набивать и умѣютъ! Пошолъ прочь!

Хозяинъ забѣжалъ за прилавокъ, оттолкнулъ приказчика и строго крикнулъ уже стоящимъ на порогѣ мужикамъ;

— Земляки! Нешто такъ дѣлаютъ? Нарыли вороха да и вонъ. Иди сюда! Сойдемся…

Мужики подошли къ прилавку.

— Вамъ калачикомъ? Вотъ калачикомъ… Бери! За восемнадцать копѣекъ уступаю.

— Намъ бы травкой… а за этотъ двѣнадцать…

— Двѣнадцать, двѣнадцать… передразнилъ ихъ хозяинъ. — Съ собой-ли деньги-то? Только зря шляетесь да товаръ роете. Давайте, собачьи дѣти, настоящую цѣну!

Хозяинъ стукнулъ кускомъ о прилавокъ. Мужики оробѣли и начали передвигать шапки со лба на затылокъ.

— Да что-жь ты лаяшься-то? Ну, мы двѣ копѣйки прибавимъ, — заговорилъ одинъ.

— Да какже васъ не лаять-то, коли вы цѣну несообразную даете. Ужь подлинно, что мякинники! Топчетесь топчетесь, а толку ни на грошъ. За хожалымъ послать, такъ узнаете, гдѣ раки-то зимуютъ! Вотъ какъ хвачу кускомъ!.. Прибавляйте еще три копѣйки!

— Да ну, ну, рѣжь за шестнадцать! Экой ретивый какой!

— Давно-бы такъ…

Хозяинъ спросилъ, сколько нужно аршинъ и началъ мѣрить ситецъ. Мужики распоясались и полѣзли за деньгами.

По уходѣ ихъ изъ лавки, хозяинъ оборотился ко мнѣ и сказалъ:

— Ныньче, сударь, хорошій приказчикъ, что брилліантъ рѣдокъ. Вѣдь вотъ покупателя-то чуть не опустили? Только и знаетъ какъ брюхо набить, а того не знаетъ, что съ однимъ покупателемъ лаской слѣдуетъ, а другаго обругать надо! Эхъ, вы анафемы! А еще прибавки жалованья просите!

Послѣднія слова относились къ приказчикамъ.

1874