Павел Зайцев - Увидеть море

- Потому что нельзя! — подпевал мне Миша в терцию.

- Потому что нельзя быть на свете краси-и-ивой тако-о-о-ой, — завершали мы вместе со Славиком под жизнеутверждающий шорох банки с рисом.

В гулком переходе бэнд звучал внушительно и солидно — сочетание гитары, губной гармошки и перкуссии оказалось на удивление удачным. Прохожие улыбались и показывали нам большие пальцы. Пару раз, правда, люди путались в пальцах и вместо большого показывали средний, но мы старались не обращать на это внимание.

- Ау-ау-ау, я тебя все равно найду! — надрывались мы. Мелочь вперемешку с купюрами обильно сыпалась в раскрытый чехол из-под гитары.

Коронным номером стало акапелльное многоголосое исполнение песни «Выйду ночью в поле вдвоём». Каждый раз, когда мы затягивали её, вокруг стабильно собирались слушатели. Случались и казусы.

Одна старушка, выслушав пронзительно-грустное «я влюблен в тебя Россия, влюблён» — подбежала к нам, разрыдалась и стала пытаться сунуть нам в руки часть своей пенсии.

- Вы её, Родину, любите, а смотрите, что она с вами сделала! — причитала старушка. Мы были смущены и еле втолковали бабке, что не нуждаемся в деньгах.

- Бабуся, мы хорошо зарабатываем, — заявил Славик, стыдливо прикрывая дырку на джинсах.

Несколько раз подходили местные маргиналы и менты с предложением о крышевании нашего предприятия. Первым я без колебаний предложил физическую конфронтацию, чему способствовала секция бокса, куда я к тому времени ходил уже полгода. От вторых мы избавились благодаря неожиданному знакомству.

В один из наших подземно-переходных концертов, когда мы уже уверенно, и даже несколько вальяжно исполняли самую кассовую вещь — «Ой, то не вечер, то не вечер», к нам присел странный дядька лет пятидесяти с седыми волосами и в дорогом костюме. Он был навеселе.

- Ребят, а из Воскресенья что-нибудь знаете? — в чехол полетел полтинник. Эта сумма была равна нашей дневной выручке. Радостно переглянувшись, мы запели «Я ни разу за морем не был», потом исполнили «Кто виноват».

- Э-эх, молодцы вы, а поехали в ресторан! Я вас хочу угостить! — мужчина встал и широким жестом указал на выход из перехода.

Мы немного помялись. Я быстренько смекнул, что если даже дядька и гомик, то я в любом случае в безопасности, как самый несмазливый в группе. Миша подумал, что если даже дядька и педик, то Миша успеет плотно пожрать на халяву, перед тем как убежать. Недалёкий Славик согласился, не раздумывая. Хотя с такими, как он, как раз, обычно ничего и не случается.

В ресторан мужик нас повёз на своём припаркованном около перехода «мерседесе». Заставив стол снедью от икры и шампанского, до коньяков и шашлыков, новый знакомец принялся слезливо пересказывать свою жизнь. Оказалось, что в молодости он тоже увлекался музыкой и играл в группе, а сейчас у него жена, дети, любовница (на этом месте мы подуспокоились), но ему это не мило, и он мечтал бы бросить всё и играть в группе. В доказательство своей музыкальности он хрипло пропел под гитару пару куплетов из Битлз прямо за столом. К нашему удивлению официанты лишь почтительно слушали его, не делая попыток вмешаться.

В завершение вечера наш знакомый протянул нам свои визитки и представился.

- Руководитель УВД по КавМинВодам, полковник Сандуллаев. Меня здесь каждая собака знает! Если будут проблемы с милицией или блатными — просто покажите мою визитку!

С тех пор мы использовали волшебную визитку раза три, и каждый раз были осыпаны униженными извинениями любителей лёгкой наживы.

В переходе играть было непыльно и денежно, но аппетиты наши росли, и мы решили попробовать свои силы на Горячеводском рынке, где народ ходил толпами.

Играть там после шикарной акустики перехода было ужасно. Наши голоса и жалкое позвякивание гитары тонули в гуле и шарканьи ног толпы. Деньги кидали реже, и работать в такой атмосфере было уж очень тягостно.

Мы уже хотели сворачиваться, но в этот момент к нам обратился маленький пожилой таец. (Тайцы занимали целый район рынка и были представлены здесь довольно большим числом). Он вложил в руку Славика пятидесятирублевую купюру и жестом показал следовать за ним. Начало было многообещающим. Мы воспряли духом и направились за неожиданным клиентом.

Через пару минут мы были в середине тайских трикотажных рядов. Азиаты с внимательным и настороженным выражением лиц обступили нас плотным кольцом. Специального тайского репертуара у нас не было, и мы затянули «Нельзя быть красивой такой». Пока мы не доиграли до конца, на лице тайцев не дрогнул ни один мускул.

После этого пожилой азиат сунул нам ещё один полтинник, и слушатели опять застыли в напряженном ожидании. Мы были немного смущены. Судя по лицам заморских гостей, наше выступление вызывало у них отвращение и неприятие, но с другой стороны зачем-то они нас позвали.

Полностью сбитые с толку, мы нестройно затянули «Ой, то не вечер». Реакция тайских торгашей была абсолютно неадекватной — они принялись хохотать, время от времени приседая, хлопая себя по ляжкам и показывая на нас пальцами.

Я покосился на соратников по группе. Посиневший от холода Миша с текущим носом, жалостно дующий в губную гармошку, угловатый Славик в склеенных скотчем очках и с нелепой рисовой банкой — всё, это, конечно, представляло вид довольно жалкий, и, возможно, отчасти забавный, но, тем не менее, было недостаточно для такого безудержного веселья. Как по мановению руки, тайцы перестали веселиться и посуровели, как только последний аккорд фолкового хита затих.

- Исчо такой! — заявил наш таец, скармливая Славику очередной полтинник.

Обезьянничанье узкоплёночных действовало на нервы, но полтинники продолжали перекочёвывать в наш карман, и, пожав плечами, мы продолжили.

Со стороны картина отдавала сюрреализмом. Три худые длинные фигуры в чёрных куртках и джинсах, мерно раскачиваясь, выводили грустную народную мелодию на три голоса, а вокруг во все горло хохотали маленькие, пестро одетые тайцы.

После того, как мы в третий раз поведали собравшимся о догадливости есаула, тайцы наконец успокоились, выдали нам окончательный полтинник и, дружелюбно похлопывая по плечам и пожимая руки, распрощались.

- Какие-то долбанутые они, — раздраженно заметил Славик, когда мы подошли к остановке.

- Не то слово, — согласился я.

Миша пошмыгал носом и промолчал — в глазах его уже отражались жареные курочки, сосиски и пельмени со сметаной.

Третий курс института закончился. За ним пришла моральная усталость и тревожное чувство грядущих перемен. Вечеринки начали приедаться. Осознание ответственности за свою жизнь потихоньку наползало на нас, как наползает чёрная грозовая туча на весёлый пикник в солнечный день. Встаете ли вы сразу и не спеша начнёте собирать вещи или упорно пытаетесь игнорировать приближающуюся непогоду, пока холодные капли не забарабанят по вашему телу. Неважно. В любом случае ощущение беззаботности уже утрачено.