Павел Зайцев - Увидеть море

Машины перестали сигналить после того, как я ударил ногой одну из них. Теперь они аккуратно расступались и объезжали меня. Некоторые прямо по газону. Я шёл по хайвею по полосе встречного движения, вытянув вперёд руки со сжатыми кулаками и оттопыренными средними пальцами. В зубах у меня дымилась сигарета. В этот момент я чувствовал себя по-настоящему свободным.

Однако, как бы ни глубоко охватило меня алкогольное помешательство, бодрящий зимний ветерок постепенно привел меня в чувство настолько, что я решил вернуться домой, по пути разбудив Серёгу, у которого я стрельнул пару пакетов лейкопластыря.

Через десять минут я ступил из темноты на лужайку перед нашим домом, красиво освещённую мелькающими огоньками трёх полицейских машин. Соседи вызвали полицию, и это грозило серьёзными неприятностями.

Но зверь, проснувшийся во мне, не желал за решетку. Скользнув в высокую траву лужайки, я основательно покатался по росе, смыв большую часть крови и решительно направился к двери нашего апартмента, возле которого, крякая рацией, стоял здоровенный коп, допрашивающий жену и её подруг.

- Добрый вечер, офицер! — улыбка моя была лучезарной, а голос ровным и спокойным, — Чем могу вам помочь? Улыбаясь, я впился взглядом ему в глаза. Я знал, что пока он смотрит мне в глаза, он не сможет обратить внимание на мой тревожащий и глубоко криминальный внешний вид. Так и случилось. Словно загипнотизированный он не мог отвести взгляда от двух буравящих его черных зрачков. Я подошёл практически вплотную к нему, ловко сузив круг обзора.

- Добрый вечер, сэр! Вы хозяин дома? Соседи из двух домов позвонили нам, сообщив, что здесь происходят беспорядки! — в голосе копа, послышались нотки подозрения.

- О, я понимаю! — улыбка моя стала ещё радушней и шире. — Здесь произошло недоразумение. Я был так неловок, что поскользнулся и разбил окно у нас в гостиной. Вот как раз ходил к соседу, попросить лейкопластырь! — я поднёс к его глазам пакетик с Band-Aid. — Но, кроме этого, нет никаких причин беспокоиться.

- Окей, сэр, в следующий раз будьте осторожны, — под взглядами офигевших от моей наглости Верки и Анжелы, полисмен развернулся и направился к своим коллегам внизу.

- Ещё раз извините за беспокойство, сэр и спокойного вам вечера! — крикнул я вслед офицеру и, пошатнувшись, чуть не упал в разбитое окно.

- Не стоит благодарностей, это наша работа, — донеслось откуда-то снизу.

Ни слова не говоря, я прошагал в спальню и рухнул в угол, покрывая ковролин кровавыми пятнами. Впереди меня ждало паршивое утро.

Несмотря на семейные конфликты, на жизнь в Америке я не жаловался. Сытый и пьяный я раскатывал на собственной машине по флоридским хайвеям, дымя дорогими сигаретами.

Однако чего-то не хватало. Красота водопада, как говорится, хороша, только если ты можешь разделить её с любимым человеком. Ну, водопадами, положим, я с радостью делился со Светой, а вот выпить и поговорить «за жизнь, литературу и музыку» было не с кем. Мне не хватало родственных душ: оставшихся в России друзей и брата.

- Эх, сюда бы сейчас Ванька, Диму и Толика, — думал я каждый раз, окидывая взором «загнивающий» капитализм. Я не оставлял надежды перетащить их в Штаты любыми правдами и неправдами.

В это время жизнь их складывалась по-разному. Брат женился на своей большой любви из Красноярска, которая была старше него на шестнадцать лет. От жены он был без ума. Вместе они держали палатку на КрасТЭЦ, торговали кардиганами и строили планы счастливой будущей жизни.

Вовчик и Ваня продолжали наслаждаться беззаботной студенческой жизнью в общаге. Вовчик заканчивал пятый курс, а Ваня корпел над кандидатской. В общем, всё время они проводили, отрываясь на вечеринках.

Любитель поспать Миша вверил свою судьбу Его величество случаю, после чего отправился ходить в наряды, играть на гитаре дедам песни из репертуара Никольского и ловить «вспышку слева».

Моя жизнь оставалась насыщенной.

- Скотт такой скот! — Серёга смачно харкнул на дверцу шкафа с элитными напитками в алкогольном отделе супермаркета КэшнКэрри, и слюна прозрачной гусеницей сползла по отполированному стеклу. Мы были в ярости. Только янтарный Чивас Регал наполнил наши стаканы перед долгожданными выходными, как пейджер высветил ненавистный номер.

- Надеюсь, я вас разбудил, мои русские друзья! — елейный голос нашего менеджера сочился ядом. — С радостью сообщаю, что ваши выходные отменяются — Роб заедет за вами через час.

При росте метр семьдесят пять и весе сто шестьдесят килограмм Скотт ненавидел весь окружающий мир. Мир платил ему тем же.

- Вы мне не нравитесь! — счёл необходимым он сообщить нам при первом знакомстве. — Я не ваш друг, я не ваш приятель. Я — ваш босс! И я за вами слежу!

Возможно на фоне энергичных и подтянутых меня и Серёги, этот характерный сын своей страны с необъятным брюхом, разложенными по плечам щёками и маленьким крючковатым носом, чувствовал себя ещё более отталкивающим, чем обычно.

Скотт ненавидел, когда мы общались на русском. Не без основания подозревал, что мы смеемся над ним за его спиной.

- Pavel, what is «skatina» in English? — подозрительно поинтересовался он у меня.

- «Скотина?» Нет такого слова в русском языке, Скотт, — невозмутимо ответил я. — Ты наверно что-то не так расслышал.

- Чего эта скотина жирная хочет? — заинтересовался разговором Серёга, услышав знакомое слово.

- Подозревает, что мы его «скотиной» обзываем, — пояснил я.

- Аааа, вот скотина ушлая, — хохотнул Серёга.

- Вот, вот, опять! Я слышал! Вы сказали «скатина»! — снова возбудился Скотт, напоминающий в этот момент разгневанного филина. В ответ я только пожал плечами.

Конечно, нехорошо издеваться над физическими недостатками людей. Однако в случае со Скоттом внешность была точным отражением внутреннего мира. Скотт радовался любым чужим неприятностям.

- Вы слышали, от Роба жена ушла! — кричал он нам с водительского сиденья рабочего Шевроле Тахо. — О! Какая у него рожа была вчера! Хахаха! Он, наверно, ходит сейчас и представляет, как его миленькую женушку трахает другой!! О! Это наверно чертовски болезненно для него! Ахахаааа! Тупой Роб!

Робом звали нашего бригадира, добродушного двухметрового гиганта лет двадцати семи. Несмотря на свои размеры, человеком Роб был слабохарактерным. Он два раза поступал в колледж, но так и не закончил его и продолжал обдирать полы, что для американца с почти полученным высшим образованием было довольно непрестижным.

- Я вчера читал газеты, — после этого Скотт делал многозначительную паузу, повернув к нам свой монструозный профиль. — У вас в России всё дерьмово. Люди голодают, женщины продают детей на улицах. Скоро всем вам, долбанным, «комми» придёт конец!