Харри Лехисте - Плата за принцип

Что было дальше, уже не представляет интереса для читателей. Телевизор и книги у нас опять в комнате, и на богослужение никто из нас больше не ходит. Анне приобрела опять свой прежний характер, и мне это очень нравится.

Участковый уполномоченный товарищ Ялакас видел сон, будто он находится в осажденной крепости. Враг ожесточенно таранил ворота, все вокруг сотрясалось.

— Прорвутся, — испугался он и проснулся.

— Помогите! Бога ради, помогите! — услышал он за дверью приглушенные вопли.

Удары в дверь продолжались.

Мгновенно Ялакас оделся и открыл дверь. На пороге стояла высокая, широкая фигура в черном. Привидение?

— Бога ради, не испугайтесь! — сказал гость приглушенным, простуженным голосом. — Я ваш пастух... и прошу помощи.

Уполномоченный вытаращил глаза:

— Какой пастух?

— Пастух божьего стада, — ответил гость. — Ваш пастор, Иосеп Акман. Извините, что в столь ранний час...

— Что случилось? Опять кого-нибудь убивают? — спросил уполномоченный. (На подобное опасение у него было полное основание, потому что еще в прошлую неделю он усмирил одну религиозную вечеринку, где участники в упоении разбивали бутылками друг другу черепа...)

— Нет, сын мой, меня нагло и безбожно обманули...

Теперь уполномоченный милиции действительно растерялся. В его практике все было: и убийства, и грабежи, и воровство, и драки. Но чтобы человек, который живет за счет обмана, сам пришел и пожаловался на обман! Нет, такого еще не было!

— Где это случилось? Когда? Кто вас обманул? Неверующие?

— Нет, как раз верующий, мой духовный брат.

Уполномоченный проводил пастора в свой служебный кабинет и пригласил сесть. Постепенно вырисовывалась картина преступления. Неделю тому назад к пастору пришел его старый знакомый Даниел Сакс. Пришел искать духовного успокоения, как всякая блудная овца. Они вспоминали былые времена, когда еще вместе штудировали теологию. Он рассказывал о себе и расспрашивал о жизни своего друга. Пастор, конечно, радовался приходу друга и предложил ему разделить свой дом, свой хлеб, свое вино... И Даниел Сакс остался, даже обещал помогать пастору в его трудной миссии.

— Даниел спросил, не хочу ли я купить себе «Волгу», — сказал пастор грустно и опустил глаза. — Я, конечно, хотел. Когда стадо разбегается, на велосипеде за ним не успеешь, пастуху все труднее становится...

Даниел попросил за «Волгу» восемь тысяч. Ведь без очереди! И машина новая! И пастор согласился.

— Откуда вы столько денег взяли? — спросил уполномоченный. Он мысленно подсчитал, сколько десятилетий ему, уполномоченному, пришлось бы поработать, чтобы собрать такую сумму.

— Все за счет желудка, —ответил священник и смущенно поправил свою черную рясу, которая, хотя и была широкая, все-таки бесстыдно выдавала упитанность своего хозяина.

— Я очень мало ем. Каждый день на копейку. Так и набрал. А у кого уже есть, тому и дается, как говорит священное писание. Слуга божий ведь не бабочка, которая только и делает, что трепещет крылышками. Ему надо думать и о завтрашнем дне.

— Где теперь Даниел?

— В городе, пропивает мои трудовые сбережения... Боже, будь к нему милостив! Его надо обязательно поймать. Я не останусь в долгу перед вами. Если хотите, я похороню вас бесплатно. Только задержите этого жулика! Негодяя! Мерзавца!

Уполномоченному с трудом удалось успокоить слугу божьего. Он выпроводил его, посадил на велосипед и пожелал доброго пути.

Через час духовный, брат пастора Даниел уже сидел в милиции. Он протестовал с искренностью пьяного человека:

— Разве я хуже, чем он? Ну, скажи, товарищ милиционер? Акман в жизни не работал, палец о палец не ударил. Я же знаю. Сам был когда-то священником. Откуда у него эти деньги? Совести у него нет! Я спекулировал машиной, которой нет и не было. Хорошо. Я признаю свою вину, потому что у меня еще есть совесть. Есть! А он спекулирует богом, которого нет и не было. Он сдирает со своих овец по три шкуры. Почему же его не задерживают? Я спрашиваю вас, товарищ милиционер! Его тоже следовало бы, поскольку у него нет совести... А еще называется духовный брат!..

Даниел заплакал.

— Духовный брат? — спросил уполномоченный с презрением. — Ну, ладно, братец, собирайся ^ дорогу.

И отправил Даниела в камеру.

Вчера вдруг позвонили мне из киностудии:

— Товарищ Лаас? Здравствуйте. Говорит режиссер Ранд. Очень рад познакомиться. Вы очень заняты? Не могли бы вы заглянуть сегодня к нам, этак около четырех? Поговорим о вашей повести. Заранее скажу: она превосходна. Именно так и надо писать! Режиссер Пину того же мнения. Мы оба беремся за ее экранизацию. Согласны?

Мне ничего не оставалось делать, как согласиться.

Ровно в четыре я постучал в дверь режиссерского кабинета. Товарищи Ранд и Пину приняли меня как старого и равноправного члена их творческого коллектива.

«Умные люди, — подумал я с уважением. — Понимают, что к чему».

Меня провели в небольшой зал, где заседала какая-то комиссия. Разговор шел о сценарии, сюжет которого был мне очень близко знаком, только я никак не мог вспомнить фамилию его автора.

— Мне кажется, — сказал режиссер Ранд, — автор удачно наметил пути для широкого применения юмора. Возьмем хотя бы такой пример. В своем последнем фильме мы использовали двух пьяниц для достижения комического эффекта. Автор нового сценария рекомендует нам использовать минимум две дюжины пьяниц. Это умно! Один пьяный — уже смешно. Ну, а две дюжины пьяных, товарищи, естественно, в двадцать четыре раза смешнее. Правильно, товарищ Лаас?

Режиссер Ранд слегка поклонился мне.

«А этот парень, кажется, обладает довольно тонким чувством иронии», — подумал я и кивнул ему в знак согласия.

— Дальше, — продолжал режиссер. — В нашей предыдущей комедии мы добились комического эффекта тем, что пьяный чуть-чуть не вывалился из лодки. А автор нового сценария заставляет многих пьяниц окунуться в воду. Лодки переворачиваются, пьяницы барахтаются в воде и потом вылезают на берег, как мокрые щенки. Мне кажется, товарищи, это замечательно! Это смешно!

Затем автор рекомендует проделать ту же процедуру с животными. На острове посредине реки строят стадион. Это, конечно, не смешно. Но смех начинается тогда, когда коровы, свиньи, козы, овцы и куры должны переплыть реку, чтобы попасть на стадион. Вы только представьте себе, как это смешно, когда куры плавают! Затем стадо разгуливает по стадиону. Среди животных разгуливает и дочь председателя колхоза, которая преследует молодого агронома-практиканта, чтобы признаться ему в любви. Несчастный агроном-практикант спасается от дочери председателя бегством, перепрыгивает через свиней, коз и коров. Куры сердито кудахчут, а перепуганные овцы бросаются в реку. Феноменально! А что было в нашей комедии? Из-за несчастной любви дочки председателя ни одно животное не бросилось в речку. И куры относились совершенно равнодушно к этой несправедливости. Просто нам не хватило жизненных наблюдений.