Александр Белокопытов - Своя рыба и река

АРИНА

Она - суха, легка, немолода и очень подвижна. Зовут ее Арина. Имя редкое по нынешним временам, не модное, хоть и пушкинское. Так назвали родители, им виднее. Родителей своих она любила и сейчас любит, почитает их. Говорит, что таких больше не было и не будет.

Она давно на пенсии, занимается всем понемногу: мелкими домашними делами, перешивает и штопает старые вещи, чтоб им износу не было, или, если лето, копается в огороде. Огород у нее прямо под окном. "Полтора куста помидор и два картошки, - по ее собственному выражению. - На продажу не выращиваем, мы не из таких!"

Арина очень любит голосовать и к политике вообще не равнодушна. Хлебом ее не корми - дай только проголосовать да о политике поговорить.

Все дни перед выборами она места себе не находит, толчется на пустом месте, даже, бывает, сердце прихватывает: так политика головой и сердцем завладела. А уж в последний день обязательно всех соседей обегает:

- Ну, вы как нынче, голосить-то пойдете?

- А как же, - отвечают те с улыбкой, - пойдем. Мы люди обязательные. Плачешь, голосишь, глядя на кандидатов, а все равно идешь, деваться некуда.

Соседи у нее добрые, дай Бог каждому таких соседей, все - пенсионеры. Только она все равно как-то не очень с ними контактирует, все больше сама с собой общается. Ну, а уж предупредить людей насчет выборов - так это ее прямая обязанность, она считает, чтоб не забыли. Тут уж она никого не боится. Может, ее кто уполномочил.

Сама Арина голосовать раньше всех прибегает. За час, а то и раньше. Двери еше заперты, а она уже тут как тут, ждет, томится, когда откроют, зато раньше всех. Ночь перед этим не спит, чтоб не проворонить. Потом домой бежит, чаи гонять. Радуется: слава Богу, отметилась, раньше всех проголосовала. Потом, со спокойным сердцем, спать заваливается. И никто не мешает. Муж-то от нее давно сбежал. А ей и хорошо, что сбежал. Меньше вони. И свет никто не застит.

Жевет она скромно, на пенсию. Детей у ней нет, не родились почему-то. Никто ей не помогает. Сама о себе говорит: "Живу бедно, но честно, другим не в пример". Из хозяйства у нее одна кошка, из техники - телевизор. Старый, черно-белый, отцов еще, но показывает хорошо. Надежный. Политиков она знает всех наперечет, кто кому друг, кто враг. Бывает, разговаривает с ними в телевизоре, спорит громко, до хрипоты, объясняет им прописные истины. Хорошо, что есть телевизор, есть с кем поговорить, а без телевизора - куда? -сплошная погибель. Была бы хоть церковь, так в церковь бы сходила, помолилась. А так, ну куда податься простому человеку, водку что ли пить? Она - не из таких.

КАЛОШИ С ГЛАЗАМИ

Дед, бабка и внук, внуку три года, побывали в гостях. Душевно поговорили, чаю попили с пышками, с медом, хорошо посидели у сватов. Стали домой собираться. А на улице уже темно.

Дед с внуком быстро собрались, по-солдатски, а бабка все ковыряется, никак в калоши влезть не может. Дед дергает внука: пойдем, она нас догонит. Ему хочется побыстрее выйти и закурить на воздухе. А внук упирается, кричит:

- Она заблудится одна!

Дед ему потихоньку:

- Не заблудится, у нее калоши сами дорогу знают...

- Ничего они не знают! - упорствует внук. - Заблудится одна!

- Так они у нее с глазами, - шепчет дед.

- Как с глазами?! - ребенок кидается к калошам, чуть не опрокидывает бабку, начинает искать глаза на калошах...

Ищет, сопит и не находит. Он разачорован.

- Нету никаких глаз, наврали... - и грустно вздыхает. Ему действительно жалко, что глаз нет. Потом смиряется, кряхтит по-стариковски:

- Ладно, нету так нету...

А когда вышли на улицу, на улице - темно, фонари не работают, говорит:

- Идите за мной, я дорогу знаю, а то в яму упадете!

И правда, идет впереди, отдувается, ишь, командир какой выискался! Старики на него не нарадуются, особенно дед. А как же, - внук, родная кровь, продолжатель рода!

ЗМЕИНЫЙ ВОЗРАСТ

Как перевалило старику за семьдесят пять, стал он мелочным, въедливым и своенравным. Никакого сладу с ним нет. Валенки перестал и летом снимать. Ходит вокруг холодильника, плюется.

- С тех пор, как купили холодильник, в доме стало не согреться, сколько печь не топи!

Все стало не по его. Подойдет к окну, начнет тюлевые занавески дергать.

- У-у-у, понавесили неводов на окна, свету белого не видно! - Совсем невестку с сыном заездил. Соберется в баню, дадут ему полотенце махровое не берет, утирается всякими тряпочками, клочками. Сын его пытается урезонить, невестка - у самой уже внуки - чуть не плачет:

- Папа, ну что вы в самом деле? Взяли бы полотенце!

Нет, не берет. Бережливым стал до невозможности. Что поделаешь, змеиный возраст, терпи дорогого человека.

НЕПЬЮЩИЙ

Один мужик долго спиртного в рот не брал, лет десять. Всякими правдами-неправдами, где таблетками, где уговорами, - но не пил. Жене говорил, что завязал окончательно и бесповоротно. А до этого сильно увлекался, неделями не просыхал, до того доходил, что потом едва отхаживали, уж про работу и зарплату говорить нечего.

Поначалу, как пить бросил, пьющих сторонился, вроде как неуютно чувствовал себя в компании, комплексовал. А потом осмелел, стал ходить и на именины, и на крестины, куда приглашали, от спиртного легко отказывался и ущемленным себя не чувствовал. А тем, которые чего-то не допоняли, объяснял:

- Я - не пью, - и в грудь себя тыкал. - Завязал. Мое слово - олово, сказал - как отрубил, - и еще ребром ладони показывал, как отрубают.

Тогда ему предлагали безалкогольного пива, на что он сначала искренне удивлялся, а потом брезгливо морщился.

- Вы мне еще водки без градуса предложите и сигарету без никотина. Предпочитаю лимонад, - набухивал себе полный фужер лимонада и шумно, с удовольствием выпивал. - Вот так, - говорил и аккуратно ставил стакан.

С гулянки уходить не спешил, специально задерживался, из любопытства, чтобы посмотреть на пьяных дураков.

За то время, что не пил, наладилась его семейная жизнь, хозяйство кое-какое завелось, в общем все стало как у людей. Сам - округлился, стал покупать газетки и почитывать их на диване.

Жена его успокоилась, наконец вздохнула спокойно, расслабилась. Решила съездить к сестре в гости в другую область, дней на пять, а то уже двадцать лет никуда не выезжала.

- Съезжу? - спросила как бы невзначай.

- Поезжай, дело хорошее, - крепко поддержал он ее. - За домом последим, - и добавил внятно: - Не может быть того, чего быть не может.

Она и поехала с легким сердцем... Вернулась через неделю. В доме кавардак, двери нараспашку, заходи, выноси добро, в комнатах - будто свиньи толклись, мужика нет.

- Где?! - всплеснула руками.

Сказали: на базаре видели, голый бегал.

"И ведь ни разу за это время сердце не екнуло, - уже потом рассказывала она народу, - ни одной дурной мысли в головушке".