Лёха Андреев - Сядьте на пол

В общем, Ялом обещает нам новые вопросы в более зрелом возрасте. Ну, посмотрим. А пока ещё пара слов о настоящем времени. Книжка Ошо "О детях" [29] попалась мне летом на даче у знакомых. Я не люблю мистиков, но на той даче совсем нечего было читать. К счастью, именно в этой книге Ошо мистики оказалось немного. Она состоит из конкретных родительских вопросов и ответов на них. Среди прочего есть и такое:

«Вопрос: Моя дочь спрашивает о смерти. Ей интересно, что происходит после смерти.

Ответ: Очень хорошо. Все дети интересуются смертью; это естественное любопытство. Не отвечайте им, потому что ответы будут лживы. Вместо этого скажите, что вы не знаете, что станет после смерти. Так нужно отвечать на вопрос, на который нет ответа. Не стесняйтесь этого незнания. Родители думают, что незнание повредит им, что упадет их авторитет, но происходит как раз обратное. Рано или поздно ребенок узнает, что вы никогда не знали ответа, хотя отвечали так, как будто знаете его. Когда он это поймет, ему станет ясно, что вы его обманывали, и ваш авторитет упадёт.

Если вы чего-то не знаете, то скажите, что вы не знаете, что вы ищете ответ сами. Пусть ребенок знает о тайне. Вместо ответа объясните, что в мире много тайн, пусть он испытывает благоговение, удивление. Помогите ребенку развить любознательность, задавать вопросы. Если сердце ребенка начнет стремится к новому, будет уже достаточно; это всё, что родители могут сделать для ребенка. Тогда ребенок самостоятельно начнет искать ответы».

И последнее. Наша культура — очень словесная. Мы привыкли отвечать на вопросы словами. Но как уже говорилось в этой книге, есть и практические способы обучения. Возможно, тема смерти вызывает у нас такие проблемы именно потому, что мы ограждаем себя и детей от практической учебы. Нет, это не значит, что всем надо ехать на войну или устраиваться работать в больницу. Но тот же Ошо, описывая свою модель образования, делит ее на пять направлений — и пятым называет именно искусство смерти:

«Здесь вы должны пройти курс боевого искусства: айкидо, джиу-джитсу, дзюдо — искусства самообороны без оружия, и не только самообороны, но и медитации».

Может быть, это одна из причин, почему вопросы о смерти не мучают моих детей так, как мучили меня в детстве. Кит начал заниматься единоборствами в пять лет. Лёва ещё не начал, но уже отлично копирует любимого Джеки Чана. И отбивая его атаки, я пытаюсь представить, насколько иначе сложилась бы моя жизнь, если бы в детстве мне показали «Змею в тени орла» вместо того, что тогда показывали…

Эх, что хоть мы тогда смотрели? «Семнадцать мгновений весны»? Много разговоров, много крупных планов озабоченных лиц. Так нас и воспитывали: разговоры да озабоченные лица. Потом мы конечно нашли своих Джеки Чанов. Но это было потом.

Лёвка вчера впервые ходил на айкидо, чем вызвал у меня спонтанный перевод стихотворения Алека Хоупа. С первого раза участвовать в тренировке Лев не стал: там все ребята старше него, он стесняется пока. Посидели вместе на скамейке. Он смотрел, как тренируются, а я переводил по памяти «Тигра». (декабрь 2015)

«Не успел Кит отметить двухлетие, а уже научился группировать объекты по разным признакам, или наоборот, выявлять исключения. Объясняю ему, что такое фамилии:

— "Андреев" — это фамилия нашей семьи. Вот ты — Никита Андреев. А я Лёха Андреев. И дедушка наш тоже Андреев…

Кит перебивает:

— А мама нет! Мама девочка!» (август 2006)

Первая часть этой книги в основном касалась того, что происходит с детьми в семье. Логично предположить, что продолжение будет о жизни вне дома, в коллективах чужаков. Но для понимания отношений с чужаками придётся время от времени возвращаться к семейным "скелетам в шкафу".

Вот женщина в трамвае пилит свою дочь за то, что та слишком рано выскочила замуж и завела ребёнка. Дочь отвечает: "На себя посмотри!". Мать парирует: "Раньше время было другое!". Кто прав? Решить спор могла бы бабушка, добавив статистику ещё по двум-трём поколениям. И если бы выяснилось, что все представительницы женского пола в этом роду не засиживались в девках до 19 лет… ну да, тогда "это семейное".

В последнее время многие мои знакомые увлеклись генеалогией. К сожалению, в этой моде основное внимание уделяется дизайну (фоточки), а не аналитике. Более интересный подход реализован в генограммах Боуэна [30], где помимо формального описания родства, собираются даты вступления в брак и даты разводов, даты рождения детей, род занятий и другие черты поведения предков. Дальше отслеживаются общие паттерны: сходные временные интервалы, повторяющиеся типы отношений. Или можно поискать исключения — и понять, как они позволили выбиться из проблемного паттерна.

Изучая таким образом собственное семейное древо, я нашёл несколько интересных поворотов судьбы, которые сильно отличают меня от родителей — зато очень напоминают судьбу моих дедушек. Правда, родители жили в довольно стабильное время. А с дедушками меня объединяет «время перемен»: их молодость пришлась на войну, моя — на лихие девяностые. Если добавить ещё пяток факторов окружающей среды, то вся эта семейно-сценарная психология покажется совсем уж неточной наукой.

Может, надо сконцентрироваться на каких-то базовых качествах предков, из которых уже потом возникают социальные роли? Роли могут различаться в зависимости от окружения и эпохи, как одежда; но человек маленького роста в любом случае не станет носить костюм великана, а молчун едва ли пойдёт в профессию, где требуется много говорить.

Вот бы собрать и проанализировать все привычки наших предков, их увлечения, их реальные черты характера! Кажется, мы знаем об этом сейчас даже меньше, чем наши бабушки, сохранявшие устные родовые предания.