Юрий Курик - Гримасы фортуны

Что ты хранишь в этих ящиках, нет никому собачьего дела. Храни стеклотару, заначку от жены или брюлики. Что хочешь, то и храни.

Например, ювелир ещё с советским подпольным стажем Сергуня Зюзиков, занимал две ячейки. В одной хранил лом золотых, платиновых, серебряных изделий в другой – драгоценные и не совсем драгоценные камни.

Тайный педофил Юрий Скоков арендовал банковскую ячейку для хранения пикантных фото, переходящих плавно в скабрезность и бульварную порнуху.

Оперативник ФСБ Чернов хранил в двух ячейках личный архив компры на всех, кто попадал в поле его зрения и служебных интересов. Его он ласково называл техническим обеспечением безбедного пенсионного завтра.

Цыганка Мама Роза, глава местного наркокортеля, время от времени использовала банковские ячейки для хранения, чистой воды, афганского героина.

Гиви Младший хранил там, вдали от глаз бандитский «общак».

Ради Бога! Граждане хорошие, не подумайте, что банковские ячейки глуповского «Земельного Банка» использовали только злыдни и родной элемент с отрицательным общественным значением. Отнюдь, господа любезные! Всяких щелкопёров там крутилось превеликое множество. То были те, кому казаться, важнее, чем быть! Те, кто не хочет работать, а только руководить, и не важно чем, важно, как он при этом выглядит.

Банк не дом культуры работников сельского хозяйства и не клуб по интересам фланирующей публики. Банк это кузница, где куют деньги. В первую очередь для самих банкиров. Для других, особо талантливых и сообразительных, поясняем: банк как зубило для слесаря, как полосатая палка для ГИБДДэшника, это инструмент для зарабатывания денег.

Кто как зарабатывает на жизнь, не нашего ума дело. Мы бы и не сунули свой нос в банковские ячейки, если бы их содержимое не сыграло злую шутку в судьбе нашего центрового героя Николая Васильевича Гоголя. О нём мы расскажем чуток позднее. Сейчас не время. Николай Васильевич находится в состоянии реабилитации от трёхдневного загула.

Событие более важное, затмило сознание глуповчан. Реноме неприступности «Земельного Банка» города Глупово, рухнуло под натиском белокурого мужика высокого роста. Банк ограбили не тёмной-тёмной ночью, под зловещее завывание ледяного ветра, а в будничный, солнечный рабочий день. Ограбили, что характерно, без треска автоматно-пистолетных выстрелов, без завывания полицейско-пожарных машин. Некрасиво ограбили. Не киноматографично. Без трупов, заложников. Без свёрнутых голов. Даже ни одной шеи не сломали. Неинтересно. Рассказать соседу или на работе потрепаться не о чем. Фактуры нет. Ну, пришёл этот здоровенный белобрысый бугай с двумя телохранителями к залу с банковскими ячейками. Охранники у входа остались. Через пять минут бугай передал им два чемодана повышенной упитанности, с третьим сам тут же вышел. Загрузили неторопясь, без суеты и волнения три чемодана в минивен марки «Опель» и спокойно уехали. И тишина.

Двое суток «Земельный Банк» не догадывался о утрате девственности, воровского «общака» Гиви Младшего, драгметаллов Сергуни Зюзикова, архива оперативника ФСБ Чернова и фотоархива тайного педофила Юрия Скокова.

Через двое суток на третьи ювелиру Сергуне Зюзикову понадобилось пополнить рабочие запасы драгметаллов. Сунулся он по привычке в свою банковскую ячейку, а там пусто и сухо. Исчезнуть драгметаллы самостоятельно в принципе не могли. Значит, чьи-то шаловливые ручки приделали им резвые ножки, и драгметаллы ушли по-английски, не сказав хозяину последнее «Прощай». Сергуня минут пять стоял и смотрел тупо, выпученными от удивления зенками на пустой ящик. Пытался сообразить, не спит ли он. Когда реальность кошмара совершенно пустой ячейки дошла до его копчика, он взвыл с силой десятка полицейских сирен.

Через десять минут зал банковских ячеек утрамбовали заинтересованные и любопытствующие личности, до степени их полной неподвижности. Пострадавшие, злобными бультерьерами, метались по Банку в поисках управляющего на предмет его битья и погашения убытков.

Управляющий «Земельным Банком» Самвел Оганезович Саркисян, знал о размерах ущерба за тринадцать секунд до окончания завывания Сергуни Зюзикова. Ещё через тридцать минут он был уже в воздухе, на частном лёгкомоторном самолёте с 20-ю килограммами долларов США и тремя паспортами в кармане. Ни то, ни другое ему в жизни не пригодилось.

По просьбе Гиви Младшего, звено СУ-35 посадило на военном аэродроме, беглого банкира. Аккуратно запаяли живого в цинковый гроб и отправили авиапочтой Гиви Младшему. Для приватной беседы на тему: «Сучара! Отдай „общак“!»

Беседа получилась малосодержательной. Ни под действием «сыворотки правды», ни под чуткими руками слепоглухонемого Герасима по кличке «Муму», Самвел Оганезович не прояснил судьбу «общака» глуповского криминального сообщества. Он не был тайным большевиком-подпольщиком. Он не мог ничего рассказать, так как ничего не знал.

После допроса с пристрастием он обречённо смотрел на разбросанные вокруг пятаки собственного члена. Теперь он озлобился, и всё равно ничего не сказал бы, даже если и знал бы точно, где находится «общак». Так рождаются народные сказания о былинных героях.

В реанимации страдальца банкира посетили ювелир Сергуня и тайный педофил Скоков.

Оперативник ФСБ Чернов слушал их беседу через чувствительный, направленный микрофон. По старой доброй традиции, мы заменили непристойности точками и получили следующую стенограмму их беседы:

– Сергуня…………………………….!!!

– Самвел……………………………………………..?

– Скоков………………………………………?

– Самвел……………………………………………………….!!!

Ну и так далее на двадцать минут магнитофонной записи оперативника ФСБ Чернова. У фээсбэшника был свой пиковый интерес в этой истории с ограблением Банка. Высокий блондин умыкнул не только всю компру, но и конфискованные у бабы Глаши чертежи тех суперсекретных макарон, без которых не взлетают сверхсекретные пельмени.

Баба Глаша торговала семечками, а из тех суперсекретных чертежей с грифом «Хранить вечно!» ловко ладила кулёчки. Один стакан семечек в один архисекретный кулёчек.

Увидев это антигосударственное богохульство на грани предательства Родины, Чернов ощутил на своих капитанских плечах тяжесть полковничьих звёзд. Но его карьерные мечтания были вдребезги разбиты о глубокий склероз бабы Глаши. Зачем шла в туалет, она ещё помнила. Однако нажимать пипочку для спуска воды чаще забывала, чем нажимала. Глядя на спущенные до колен трусы, не могла вспомнить, зачем она их снимала.

Заменив суперсекретные чертежи на обёрточную бумагу, Чернов не оставил надежды разыскать похитителя гостайны с макаронной фабрики, и спендикрючить его, как агента иностранной державы.