Юрий Курик - Гримасы фортуны

Видеоматериалы об ограблении Банка обширны. Наружные видеокамеры «Земельного Банка», ресторана «Хитровка», автопарковки во всех деталях и ракурсах зафиксировали момент подъезда грабителей на минивене марки «Опель», гос. Номер Л 375 НМ, факт погрузки чемоданов с похищенными ценностями и их неспешный отъезд. Внутренние банковские видеокамеры дали великолепные изображения всех трёх налётчиков. Камер видеонаблюдения в зале для банковских ячеек не было из-за соображений соблюдения коммерческой тайны вклада.

Факт, что грабитель за пять минут вскрыл, опустошил восемнадцать ячеек из 143 и упаковал их содержимое в чемоданы, свидетельствовал о одном – грабитель прекрасно знал электронные ключи доступа и содержимое ячеек.

Из этой схемы выбивался тайный педофил Скоков. При серьёзном допросе в ФСБ выяснились пикантные особенности мании Скокова. Он коллекционировал фото с недетским увлечением к детям известных должностных лиц, артистов, депутатов, политических деятелей. Фотоархив Юрия Скокова был миной огромной взрывной мощности. Когда и где она рванёт известно только господу Богу и новому владельцу архива.

По горячим следам быстро установили принадлежность машины грабителей. Все воспрянули духом. На захват налетчиков выдвинулась боевая сотня Гиви Младшего, спецотряд ФСБ «Антитеррор», бойцы полицейского отряда «Перехват». Ювелир Сергуня Зюзиков с карабином «Сайга», но без патронов, бывший тайный педофил Скоков с двумя кирпичами в кармане, окружили вместе со всеми, как мухи дерьмо, отдельно стоящее здание. На его фасаде висела тёмно вишнёвая вывеска, размером с футбольное табло. На ней золотыми буквами сияло «Экскортное бюро г. Глупово».

Штурм начался со всех географических направлений с применением свето-шумовых гранат, слезоточивого газа, служебных собак и снайперов. Через сорок минут яростно победоносного штурма стало ясно – в здании никого нет. Мордой об пол, значит, выходит, и положить некого. Поэтому занялись выемкой документов, выносом сейфов, компьютерной техники и розыском трёх чемоданов.

Как обычно, результатов не было до тех пор, пока натурально, сам результат не въехал на захваченную территорию «Экскортного бюро». Въехал минивен с госномером Л 375 НМ с двумя грабителями банка внутри.

На плечах фээсбэшника Чернова снова затяжелели полковничьи звёзды. Плечи опера ФСБ оказались плохо настроенным инструментом предсказания удачи. Может, конечно, по ним можно погоду предсказывать или курс доллара на токийской бирже. Результат, въехавший прямо в руки силовым структурам г. Глупово, оказался не тем. Нет, машина была та же. Она засветилась в день ограбления у банка, морды телохранителей один в один с ориентировками. Приняли их, как полагается – мордами в грязь, нейтрализовали тяжёлыми сапогами и наручниками. На их счастье быстро разобрались.

Говорят отрицательный результат тоже результат. Это был тот самый случай.

Пришёл в «Экскортное бюро» высокий блондин с усами и бородой, в тёмных очках. По профсоюзному билету на имя Иванова Ивана Ивановича заказал машину и охрану из двух человек для перевозки ценного груза по маршруту «Земельный Банк» – железнодорожный вокзал. Заказ выполнили. Претензий заказчик не предъявлял. Расплатился наличными по тарифу. Ребятам дал на чай. Так, мелочь, по 200 рублей на брата.

Чернов и Гиви Младший кинули все свои оперативные резервы в район ж/д вокзала. Опрашивали всех: дежурных, обходчиков, проституток, путейцев, полицейских, нищих, воров. А так же пассажиров, таксистов, бомбил, скупщиков краденного, лотошников, шашлычников, мороженщиц. Через 12 часов общими силами установили: высокий усатый, бородатый блондин сдал в камеру хранения три чемодана. Через час, может быть через два, но не больше, чем через три часа, он приехал, толи на копейке, толи на шестёрке. Загрузил сам чемоданы и укатил в сторону центра. Ни цвета машины (какой-то тёмный?!), ни номера никто не запомнил. Нищие: безногий, якобы афганец, баба погорелица, два мальца – попрошайки, утверждали в один голос, мол, за рулём сидел бородатый, беловолосый мужичище. В машине больше никого не было.

Ограбление «Земельного банка» сдуло патриархальную пыль с города Глупово. Город бурлил. Зубовный скрежет Гиви Младшего приводил в трепет людей в третьем поколении не имеющих проблем с криминалом.

Сергуня Зюзиков нанял трёх отставных оперов для поиска похитителей его драгметаллов.

Не названные личности из чиновников, депутатов и партийцев подрядили столичные детективные агенства. Если не удастся арестовать налётчиков, то, хотя бы, выкупить у него фотоархив уже не тайного педофила Скокова

На грабителя «Земельного Банка» начиналась Большая Охота. Все общественные места, мало-мальски посещаемые даже чуть трезвой публикой, были увешены фотографиями белобрысого здоровяка с бородой и усами. Что под ними скрывается, гадали все: криминал, физиономисты, судебные медики, анатомы. А, так же скульпторы, бабушки, дедушки, внуки и внучки. От конкретики были все далеки. Под волосами могли быть шрамы, двойные, тройные, раздвоенные прямоугольные, треугольные подбородки. Скулы могли быть узкими либо широкими. Щёки – либо впуклые, либо выпуклые.

Кстати, театральный гримёр драматического театра Г. Глупово, некто Семён Абрамович Фильчиков заметил, мол, бороду и усы можно и приклеить.

Обращение от силовых структур и заинтересованных страдальцев от ограбления банка по телевидению крутилось каждые тридцать минут с демонстрацией фото грабителя и торжественным обещанием выплатить миллион рублей за достоверную информацию о подозреваемом.

Наш народ с интересом стал присматриваться ко всем мужчинам старше 18 лет и выше 180 см ростом.

Николай Васильевич Гоголь дал себе страшную клятву не употреблять никакого алкоголя, ни под каким предлогом. Об этом его очень просила его собственная печень. Ещё один такой нокаутирующий удар, и она в глубокой стадии утряски и усушки вывалится с облегчением в унитаз.

Жить без печени неудобно – жаловаться не на что, и лечить нечего. Это Николай Васильевич понимал, и в порядке самообслуживания обкладывал сам себя матерными словами и целыми выражениями. Число сочетаний, три матерка из 10 слов, составляет 161700 штук сплошной не литературщины. Такого количества матерного материала, хватало упаковать в ненормативную лексику весь организм товарища Гоголя. Осталось бы еще и на солидный памятник с эпитафией.

Николай Васильевич, в порядке самобичевания, крыл себя матом когда резкий телефонный звонок прервал его творческое самообкладывание на интересной фразе. Она на общедоступный язык переводится как: «Ирбит в Тавду твою мать!».