анатолий соболев - птицепад

по аллеям зоопарка
ночью бродит местный сторож
в клетке волк облезлый стонет
ржет гиена, лама харкает
сторож достает бумажный
(выпь кричит) стакан и водку
(тигр кашляет) и льет он
водку в тот стакан и даже
(снова волк облезлый стонет)
эту водку выпивает
весь стакан (собака лает
динго) этой ночью темной
ни души нет на аллеях
зоопарка сторож выпил
крякнул уткой крикнул выпью
но протяжнее и злее
харкнул ламой и в сторожку
досыпать пошел дежурство
в след какой-то хрен маньчжурский
из вольера корчил рожи

все, тупик, дальше идти некуда,
а если в обход, то не хватит времени,
а ведь точно шел по направлению вектора,
это стрелочка такая указывает направление.
или в пути где-то сбился азимут
на моем командирском компасе…
я помню, как переходил из Европы в Азию,
там еще горы какие-то были, помнится,
и речка какая-то была, кажется,
и лесок был какой-то – об пень споткнулся,
и что я дурак в такой путь отважился?
и на кой черт я в эти дебри сунулся?
ведь ориентируюсь очень плохо я,
плохая прямо скажем у меня ориентация.
а в лесу тем временем все медведи сдохли,
а на горе рак засвистел в два пальца.
так что не очень взыщите граждане
и не судите бедолагу грешного
в сущности ведь нет ничего страшного
в том, что я заблудился. Хотя х**во, канешна…

космонавт выходит в космос
то есть полный вакуУм
он с ракетой связан тросом
в герметический костюм
он одет и в вакуУме
невесомый словно тля
он с ракетою дрейфует
без ветрил и без руля
ветер солнца треплет кудри
и тревожит звезд пыльцу
млечный путь как будто пудру
рассыпая по лицу
космонавт себе летает
без опаски и тоски
среди буйных звезд ристалищ
руки саженью раскрыв
он резвится и хохочет
и ныряет в вакуУм
и достать я эту сволочь
из винтовки не могу…

вот жили дружили пожарский и минин
вы скажете ну и господь дескать с ними
и я соглашусь сталбыть с ними господь
хоть с этим пожарским и с мининым хоть
вы вежливо спросите: в чем же здесь meaning?
в чем смысл сего и всего и отныне?
и я соглашусь в смысле нету мол смысла
народ за дубину, а я уже смылся!

милиционер
(закрывайте глаза)
идет по Люсиновской улице,
и чуя беду, Павелецкий вокзал
подъездными арками хмурится.
а ночь – вырви глаз, фонари не горят
и ветер то плачет, то воет,
и сердце щемит… в это время сержант
упорно идет Валовою.
лицо его прячет в тени капюшон
висит на запястье дубинка
подходит к подъезду… уже подошел,
и, вдруг, не заходит, а мимо
проходит, спешит к Шлюзовой
и дальше на мост Краснохолмский
и вот он стоит над Москвою рекой,
схватившись за поручень скользкий.
зажглись фонари, да и дождь перестал,
и сердце ровней застучало,
глядит ему в след Павелецкий вокзал
и он ненавистен вокзалу!

вот встретил как-то агасфер каина
и стали они ходить вместе
по культурным центрам и глухим окраинам
по большим городам и малым весям
вместе оно веселее конечно
есть с кем пообщаться на досуге
впереди вечность, позади вечность
в промежутке хорошо поболтать друг с другом
«ты как каин?» «да, агасфер, скверно
иммунитет ослаб – все время насморк
особенно если ветер дует северный
и еще при погоде дождливой пасмурной
а ты как?“ „да, каин, мучаюсь
подагрой, тоже стал метеозависимым
чуть на небе небольшие тучки
так сразу боль такая просто невыносимая»
так за разговорами еще несколько верст миновали
и еще несколько лет пролетели незаметно
и пошли они солнцем палимые и дождем поливаемые
очень оба нездоровые, но зато очень бессмертные

эпилог:

в чем причина
еврейской печали?
агасфер с каином
повстречались
и поняли что
людям вечным
поговорить не о чем

– нельзя оглядываться на-
ты превратишься в столп,
сказал жене, он был женат,
его все звали Лот
– куда нельзя? – нельзя назад
– а можно скажем вбок?
– а это бог мне не сказал
– а что сказал твой бог?
– сказал: «назад» – назад – ни-ни,
ни духом и ни сном
– а вбок? – ну черт с тобой, взгляни
– так боязно… – а то!

содом с гоморрой догорал
в низине под горой
на перевале столп стоял
весь очень соляной
а Лот протопал перевал
обрыв и водопад
и он счастливчик знать не знал,
что больше не женат

в темноте, когда цветы
сладкий запах источали
увидал вдруг я как ты
взял зачем-то и отчалил
падал вниз осенний лист
дым взлетал от головешки
и подумал я, что жизнь
чехарда орла и решки
плеск воды и скрип весла
в близорукости тумана
отдаленный крик осла
сердца крик – на сердце рана
в огнедышащей ночи
растворяюсь как в воде я
кто здесь? – иволга кричит
странно вытянувши шею
я пророс ногами в дерн
вот он я – четвертый справа
но рассвета медный горн
задрожал уж над дубравой
о, прости меня, прости
уходя в иные воды
но не должен я грустить
и зависеть от погоды
не хочу, долой мосты
расставаний дух печальный…
все ж напрасно это ты
взял зачем-то и отчалил…

2 рябчика, язык телячий
немного паюсной икры…
а нет икры и нечем крыть,
зря только птичек захерачил,
они б летать еще могли,
поди не хуже куропаток
и не пришить уже обратно
язык теленку… пикулИ
пол банки, пара огурцов
и 5 яиц вкрутую, сою
кабуль (не знаю что такое)…
а за окном стада тельцов
стоят таким немым укором,
и рябчики нестройным хором
свои псалмы поют без слов…
нет, не могу, возьму горох,
картошку, яйца, майонезу
и колбасы (хоть до зарезу,
а надо), да простит мне бог
спасу зато полсотни раков
над убиенными поплакав,
махну я водки, ух-х-х, продрог!

старушка жила по фЕн-шую,
еще занималась Ушeю,
скончалась в субботу прошлую
в квартире своей в душе.
а сесть могла в позу лотоса
и встать на голову запросто
а тут поскользнулась попросту
умыться хотела к завтраку
на завтрак была яичница
с беконом а также с гренкам
ну это так только пишется
«бекон» а на деле хрена там
бекон должен быть с прожилками