Лена Ливнева - Три орешка для вдовушки

– Езжай, – распорядилась Полина, – тут по объездной до Лизкиных «Сосенок» и за тридцать минут доберешься. Пробок на дорогах пока нет.

«Сосенки», в которых у Лисовских огромный трехэтажный коттедж, – «правильный» поселок с огражденной территорией, вооруженной охраной и прочими прелестями элитного ЖКХ. Если ехать из центра города, то ко мне в гости надо брать по дорогам левее, а к Лизавете – правее, в сторону Москвы. Но за городом наши два направления сообщаются между собой автотрассой, на которой пробок почти никогда не бывает. «Сосенки» расположены на берегу реки Оки, а его население – почти сплошь сотрудники компании, в которой работают оба Лисовских. Как говорит Лиза: «Зачем мы все в офис мотаемся? Могли бы совещания и на дому проводить!» И добавляет: «Вот тоска – и на работе, и дома одни и те же рожи!» Однако, по соображениям корпоративной этики, Лисовских место жительства менять не собираются.

– Послушайте, шерлокхолмсы, – остановилась в дверях Дашутка, – а что мне делать, когда Лиза заценит цацку и звякнет в ломбард? Ехать, сдавать?

– Во курватура 4 4 Курватура – (архитект.) нарочитая, едва заметная кривизна прямолинейных частей здания. вырисовалась! – хлопнула себя по лбу Полина.

– Не—не—не! – я даже попыталась побежать к Дашутке, чтобы остановить ее, но больше двух шагов не сумела сделать, и поползла обратно к дивану. – Ни в коем случае!

– Ща сообразим, онемей на пару минут, – приказала помощнице Поля.

– Да ладно, тетеньки, – улыбнулась Дашутка, – я скажу ей, что поехала в ломбард, а сама не доеду, мол, тарантас сломался. А потом мне некогда сДусет по скупкам мотаться. Короче, на пару дней отбазарюсь, а там вы сами чё—нить скумекаете.

– Соображаешь, деточка, – оскалилась Полина, – но за «тетенек» ответишь, когда вернешься.

– Ну, вы ж не дяденьки, – рассмеялась девица и скрылась за дверью.

– Во стерва растет, – с восторгом отметила Полька. – Итак, имеем часа полтора нервного свободного времени. Ща сделаю нам чаю, и будем думать, что предпринять дальше, если выяснится, что серьга Лизкина.

– Даже секунды не буду думать в этом направлении, – рассердилась я.

– Тоже не хочу, но на всякий случай…

– Без всякого случая! – повысила я голос.

– Тебе что, мозг отбили? Надо просчитать все варианты развития событий!

– Согласна, но этот в последнюю очередь.

– Хорошо, – легко сдалась Полина и пошла ставить чайник.

– Допустим, Лизка ни при чем, – начала подруга, хлебнув кипятка из высокой чашки с драконом.

– Абсолютно ни при чем, спинным мозгом чую, – храбро заявила я.

– Ну, да, каким еще мозгом тебе чуять, если головной отбит, – взглянула на меня исподлобья Поля. – Повернись ко мне спиной.

– Зачем? – искренне удивилась я.

– Буду с твоим спинным мозгом беседовать, – серьезно заявила подруга, – хорошо, ты не сказала, что жопой чуешь, тогда бы мне еще меньше хотелось с тобой разговаривать.

– Грешно смеяться над больными людьми, – попыталась я осадить хамку.

– Даже не улыбаюсь, – сдвинула брови Полина. – Что мы имеем? Ярослав Солнцев найден мертвым в своей квартире…

– Не может быть! – заорала я так, что подруга даже расплескала чай.

– По телику сказали, – тихо напомнила Поля, – да и Пашка этим делом занимается…

– Не может он быть найден в постели в СВОЕЙ квартире! – снизила я обороты. – Ярик две недели назад снял однокомнатную квартиру неподалеку от своей, вывез из собственной трешки всю мебель какому—то приятелю на склад, и собирался делать капитальный ремонт. В ЕГО квартире никакой постели нет! Когда он был здесь, сказал, что начинает жизнь с нуля, после разбега с Варварой он захотел все переделать дома.

Полина стрижом слетала на второй этаж, притащив «в клювике» ноутбук из моей комнаты. Она быстро вышла на новостные страницы Рунета и стала читать все подряд, что касается смерти Ярослава Солнцева.

– Та—ак, «…не пришел на репетицию, а на следующий день не явился на спектакль и на звонки не отвечал…», «…друзья забили тревогу…», «…найден в постели на левом боку, лицом к стене»… Ага! «Один из сотрудников МЧС, который принимал участие во вскрытии квартиры артиста…». Вот: «…на подбородке справа темное пятно, похожее на синяк, но, возможно, это трупное пятно…», «…на кухне одна пустая и одна початая бутылка дорогой водки «Зимородок» и полупустая коробка персикового сока…», «…дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке…», «По словам актера «Театра Сатиры и Драмы» Сергея Званцева, Ярослав Солнцев недавно снял эту квартиру, так как начал делать ремонт в собственном жилище…», «…судя по всему, актер тяжело переживал развод с женой – актрисой Варварой Николаевой…», «…никогда не был замечен в пьянстве, но, судя по бутылкам, найденным в квартире…», «…сердце не выдержало…», «…никаких ценностей и денег в квартире не было обнаружено…», «…по полу разбросаны компьютерные диски, но компьютера в квартире не обнаружено…».

– Он не пил, – тихо сказала я, – потому что у него была язва желудка и потому что развод с вечно всем недовольной Варварой, хоть и был неприятен, но стал для Ярика избавлением. И сок персиковый он терпеть не мог, пил только томатный или яблочный. А вот с ноутбуком он не расставался, у него в скайпе много друзей было, и он при каждой возможности с ними общался. Все это очень и очень странно…

– Ефрем же проболтался, что это было убийство, – так же тихо сказала Полина. – Вечером Пашку допросим по полной программе. Не отвертится!

Я посмотрела на часы – половина шестого вечера. Скоро придут тетушки—уборщицы, а со времени отъезда Дашутки прошло уже гораздо больше часа. И тут затренькал звонок. Полина рванула к двери:

– Кто там? – спросила она у двери и тише адресовала вопрос мне: – Что, трудно видеодомофон поставить?

– Ни тетеньки, ни дяденьки, а черт знает кто, открывайте, свои! – раздался звонкий голос Дашутки.

Мое сердце забилось чаще: сейчас посыльная что—то скажет о Лизе и… Я не успела додумать, потому что, едва переступив порог, Дашутка торжественно заявила:

– Чиста ваша Елизавета, как горный хрусталь!

– Дашенька, иди попей с нами чайку, – от радости я не знала, чем одарить разведчицу.

– Некогда мне! – отрезала она. – Уже пробки начинают потихонечку собираться, надо успеть до дома дошкандыбать.

– Ну, расскажи, что Лизка—то? – потребовала Полина.

– Поахала, поохала, какая красивенькая цацка, какие чистые брильянтики, какое дорогое украшение… Глаза светились, аж брюлики их свет отражали. А потом посоветовала не сдавать серьгу в ломбард, а дать объяву в газету и на телевидение в бегущую строку, мол, найдена золотая сережка с бриллиантами и телефон. А у звонящих уже уточнять цвет изделия, форму, где могли потерять и так далее. Говорит, за такую находку нормальное вознаграждение дадут. Ну, я сделала вид, что обрадовалась такой гениальной идее и сказала, что мне пора бежать, писать для Москвы о смерти Ярослава Солнцева. А она вдруг побледнела, за сердце схватилась: «Чьей смерти?» В кресло тюком осела. Ну, я ей вкратце рассказала, что по телику слышала…