Алексей Розенберг - Чистая сказка

– Ну так бы сразу и сказал! А то гвозди у него тут гипотамические! А за Афанасия я и так уже все решил: сдался он мне, как старой собаке триппер! И знать его больше не желаю. Пусть живет – как хочет!

– А вот это – правильно, Палыч! И вот за это мы с тобой сейчас и накатим! И совершенно не гипотетически!..

Фимка проклял тот час, когда соблазнился пойти с Женькой Гариным в лес. Мол, и рыбалка там – только успевай таскать! И не рыбу даже – а рыбищу, у которой один только глаз с плошку! И, мол, дичи там настрелять можно – не уволочь! Причем и трех-то куропаток уже не уволочь будет, так как размерами они с индюков бабы Мани, а то и крупнее. А грибов с ягодами – ногой наступить не где, что бы в белый не влезть или чернику не подавить! А места там! А природа! А воздух-то – не надышишься! Одним словом – чистая сказка! В общем, соблазнился Фимка и поехал.

Пакости начались, когда они уже достаточно углубились в лес и зарядил ледяной осенний дождик. Причем дождик из разряда тех, которые могут моросить без перерыва не одни сутки. Ну, что поделаешь? Не повезло с погодой, так не повезло. Но и с природой, местами и воздухом тоже как-то не особо вышло: лес оказался довольно заболоченным, отчего в воздухе витал несколько тухловатый запах. Кроме того, пробираться пришлось через бурелом и сучья, отчего Фимка порядочно получил ссадин, вывихнул ногу и порвал одежду в нескольких местах.

Но что такое горести и лишения походной жизни по сравнению с грядущим уловом и знатной охотой? Бывает же, что и погода ужасная, и продираться приходится черт знает через что, и вымокнешь как цуцик, и шишек набьешь, и вымотаешься аки конь. Зато потом и награда соответствующая.

Но и тут Фимку постигло разочарование: излазивши все, якобы, рыбные места на реке, он умудрился выловить лишь пару захудалых окушков и какую-то совсем уж доморощенную рыбешку, названия которой даже и не знал. А что до охоты, то цыплята Фимке и за даром были не нужны, а из крупной дичи попалось лишь пара ворон, да пучеглазая сова. Ну, а что касаемо ягод с грибами, то первых не было вовсе, а грибы попадались либо совсем уж гнилые, либо совсем уж не съедобные.

И лишь только Женька не унывал. На обратном пути, когда Фимка недобро посматривал в его сторону, размышляя о различных способах убийства и причинения увечий, он бодро разглагольствовал о том, что в следующий раз они пойдут в другое место, где добыча буквально сыпется прямо как из рога изобилия – просто не утащишь! А уж природа с воздухом там – ну чистая сказка!

По куче ржавых запчастей от тракторов и прочей сельхозтехники с видом опытных механизаторов деловито расхаживали гуси. За этой картиной, сидя на покрышке от трактора и покуривая папироски, наблюдали хмельные мужики.

– И чего Степан ты их тут пускаешь? – спросил один из мужиков, метким плевком сшибив надоедливого слепня, – Им же жрать тут нечего. Железо одно.

– Ни чего – жирнее будут, – лениво ответил тот, который был Степаном.

– С чего жирнее-то? С болтов что ли? – спросил третий.

– А хоть бы и с болтов, – ответил Степан и, выудив из покрышки бутылку, налил по стаканам, – Им что болты, что гайки – один хрен.

– Что-то я тебя недопонял, – удивился первый мужик, опорожнив стакан, – То есть как – один хрен?

– А вот так! – Степан усмехнулся и закурил новую папиросу, – Ты что, не слышал, что у гусей в желудках кислота пострашнее твоей аккумуляторной?

– Да иди ты! – сказал третий, – Выдумываешь вечно черте что!

– А вот и не выдумываю, – Степан плеснул еще по одной, – Вон, поймай одного да скорми ему гайку, а потом погляди, что из него выйдет.

– Да что с него выйдет? – сказал, усмехнувшись, первый, – Сдохнет от запора и всё тут. Хотя, конечно, какая гайка – мелкая может и проскочит.

– А ты попробуй, а потом говори, – сказал Степан, – У меня дед им костыли от железной дороги скармливал, и ничего – только жирнее становились. Им железо для организма шибко полезно.

– Степан, это тебе железо для организма полезно, – сказал третий мужик, выуживая из покрышки еще одну бутылку, – Монтировкой по башке – бац, что б ерунду всякую не нес.

– Думаете заливаю? – все так же лениво спросил Степан, – А вот скажите-ка, по осени, у кого гуси самые здоровые и жирные? А?

– Ну, допустим у тебя – ответил первый.

– «Допустим»… Да не допустим, а у меня и есть! А где они у меня пасутся? Правильно! Здесь. А чего тут жрать, кроме железа? Правильно – нечего! Так что совсем и не заливаю.

– Трепло ты, Степан, – сказал третий, – Иди вон кому-нибудь другому по ушам езди. То-то мы не знаем, что ты их утром и вечером запарой кормишь, да зерна сыпешь. Конечно, нажрутся с утра-то, и лазают до ужина. Что им – птица терпеливая.

– А вы думаете, я зря, что ли, на запару с зерном перешел? Корма-то дешевле выходят, чем их пятаками кормить.

– Какими пятаками? – удивленно воскликнули мужики.

– Да какими – обыкновенными, медными. От них гусь такой жирный вырастает, что и не знаешь с какой стороны подобраться. Тут конечно можно и рубликом серебряным – еще лучше выходит, ну да рубликов тем паче не напасешься. Вот и перешел на железо да на комбикорма. Так что в этом году, наверное, жирными уже не вымахают…

– Эх, Степан, – вздохнули мужики и, чокнувшись, выпили по последнему стакану – Трепло ты, трепло. Гусь и есть. Натуральный…

Мужики весело засмеялись и разошлись по своим делам.

Дед Емельян, попыхивая папироской, тихонько взобрался по лестнице на крышу дома и, подкравшись к дымящей печной трубе, довольно резво заткнул эту трубу скрученными ватными штанами.

Эффекта долго ждать не пришлось – вскоре в доме раздался шум, грохот и женские крики. А еще через мгновение, одно из окон отворилось, и через него выскочили его супруга и невестка, которые с истошными криками «Пожар!» помчались сквозь огород в сторону соседей.

Дед Емельян усмехнулся и, спустившись вниз, юркнул в дом, откуда вскоре озираясь вышел, пряча под телогрейкой что-то объемное. С этим трофеем он поспешил на другой конец деревни к деду Федору, у которого уже собралось несколько стариков.

И каждый из них выудил из-под своей насквозь пропахшей дымом телогрейки принесенные трофеи – бутыли с самогоном и свертки с закуской.

Степан разлепил пальцами веки и увидел небо.

– Странная херня, – подумал он, – Судя по реву трактора, мы еще едем, но судя по тому, что деревья никуда не движутся и прицеп не трясет, то мы, все-таки, куда-то уже приехали. Тогда куда едет трактор?

Он с трудом приподнялся и выглянул из прицепа: трактор, упершись в могучую березу, с отчаянным ревом буксовал, закапывая себя в землю.