Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал второй

© Алексей Розенберг, 2016

© Татьяна Николаевна Чередеева, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Петр Максимович выпил яду, а Дмитрий Егорович яд пить не стал.

Он вообще был тот еще типчик, этот Дмитрий Егорович. Уж как его Петр Максимович не уламывал – да без толку.

– Я, – говорит, – Яд пить не стану и тебе не советую!

– Советчик, блин! – осуждающе отвечал ему Петр Максимович. – Я б с тобой в разведку не пошел бы!

И хоть и стыдно сделалось Дмитрию Егоровичу после таких слов Петра Максимовича, но яд, скотина эдакая, пить наотрез отказался. Так что Петр Максимович яду выпил, а тот – не стал. Хоть ему и стыдно было, конечно.

А уж когда на похоронах родственники и близкие усопшего Петра Максимовича осуждающе на него смотрели, можно сказать как на подлеца, который смалодушничал в ответственный момент, то он и вовсе не знал, куда глаза от стыда девать. И даже подумывал пойти домой, да не хотелось обижать вдову, пропустив поминки – зря она, что ли, старалась, готовила? Так и остался.

Стыдно, конечно, да что делать.

Однажды Петр Емельянович помер и был захоронен на городском кладбище.

И вот лежит, значит, мертвый Петр Емельянович в гробу под землей и скучает. Ни тебе папироску выкурить, ни стопку другую принять, ни с дамочками пообщаться на фривольные темы. Да что говорить – нос и тот почесать проблематично. В общем, скука смертельная.

И вдруг слышит Петр Емельянович, будто скребется кто. Ну, он без задней мысли-то крышку и пихнул, а та и отлетела в сторону. И видит Петр Емельянович, что над ним склонивши шибко бородатое лицо.

– Вот уж не ожидал, что у вас, святой Петр, такая запущенная борода! – сказал Петр Емельянович. – Прямо как у врача моего лечащего!

– Я и есть, Петр Емельянович, твой врач, – грустно сказало лицо. – Ты уж прости нас грешных – напутали малость с карточками, пока ты от наркоза отходил… Уж не взыщи. Пойдем-ка обратно в лазарет, будем тебя долечивать.

Ничего не сказал на это Петр Емельянович. А собравшись с мыслями, задвинул кулаком в бородатое лицо и припустил наутек с кладбища.

И с тех пор Петр Емельянович к врачам более не ходил, и в больницы уж тем более не ложился.

Такие дела.

Однажды Петр Семенович повздорил с Сергеем Яковлевичем.

И, надо сказать, так повздорил, что дело дошло до натуральной поножовщины. Хотя, конечно, поножовщина – громко сказано: Петр Семенович орудовал вяленым лещом, тогда как Сергей Яковлевич отбивался свиным окороком. Но, тем не менее, причиненные друг другу травмы оказались несовместимы с жизнью и оба скончались еще до приезда кареты скорой помощи.

Супруга Сергея Яковлевича, Изольда Семеновна, обвинив супругу Петра Семеновича, Алевтину Прокопьевну, в смерти мужа, вступил с той в штыковую схватку. Хотя, конечно, штыковая схватка – громко сказано: Изольда Семеновна наносила травмы котлетами «по-киевски», тогда как Алевтина Прокопьевна использовала пельмени «по-сибирски». Тем не менее, обе скончались еще до приезда кареты скорой помощи.

Дети Петра Семеновича, Иван, Петр и Валентин, решили отомстить за смерть родителей и вступили в прямое столкновение с детьми Сергея Яковлевича – Ольгой, Анной и Марией.

А вот тут, «прямое столкновение» – сказано со всей ответственностью: в результате поединка, молодые нарожали кучу детишек и живут в свое удовольствие, иногда поминая витиеватым добрым словом своих глупых и непутевых родителей.

Однажды Петра Семеновича укусила незнакомая собака, после чего он стал немножко нервный и пускал пену изо рта.

Не то, чтобы Петра Семеновича это слишком беспокоило, но вот люди отчего-то стали шарахаться при его виде, кидать камни и даже кричать «Караул!», отчего у него задергались левый глаз и правая бровь.

А одна дамочка, которую Петр Семенович, неожиданно выскочив из подворотни, немножко укусил за ягодицу, закричала так сильно, что тот на некоторое время даже оглох. Правда и дамочке не поздоровилось – вскоре она померла толи от бешенства, толи от слабого сердца.

После этого, конечно, местный участковый Гаврилов устроил на Петра Семеновича натуральную облаву с погонями и перестрелкой, но потерпел на этом поприще полное фиаско, так как Петр Семенович, зная местность как пять своих пальцев, очень остроумно ушел от погони, обежал вокруг, подкрался сзади к милиционеру и прилично приложился зубами к его ноге. На этом погони и кончились. А после долгого лечения, участковому выдали новую жилплощадь и спровадили на пенсию. Так что тот особо и не жаловался.

Что же до Петра Семеновича, успевшего искусать прилично народу, то его, в конце концов, изловили и отправили на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу, после которой Петр Семенович, раздобревший на казенных харчах, снова вернулся к нормальной жизни, вышел на работу и вскоре, говорят, женился на какой-то машинистке.

Одним прекраснейшим ранним утром, когда при взгляде в окно в голову невольно закрадывались мысли о безысходности и суициде, и немой вопрос «Доколе эта мерзость?» заставлял дрожать бледные губы и закатывать глаза, Семен Олегович сидел за столом на кухне, пил водку и бездумно обсасывал селедочную голову.

И настолько все было прекрасно в жизни Семена Олеговича, что он с завидной периодичностью сплевывал селедочную голову на стол, выпивал пол стакана, и некоторое время тоскливо подвывал, глядя сквозь окно на серое дождливое небо. После чего утирал рукавом слюни и вновь принимался за обсасывание селедочной головы.

Семен Олегович был оптимистом и бодро смотрел в будущее. В прекраснейшем расположении духа он твердо шагал по жизни, не замечая невзгод и трудностей. И каждый его шаг по этой жизни был одухотворяюще прекрасен: селедочная голова, пол стакана водки, завывания и снова селедочная голова. И особенно в это прекраснейшее утро, когда при взгляде в окно, в голову невольно закрадываются мысли о безысходности и суициде…

Одно время у Дмитрия Михайловича дома жил единорог. И этим единорогом являлся он сам.

До второго рога дело не дошло, так как, имея вспыльчивый характер, Дмитрий Михайлович свою супругу Клавдию Ивановну пристрелил из нагана, вместе с любовником.

А после этого сошёлся с вдовой убиенного любовника, и вскоре два единорога поженились, нарожали целую кучу пони, и жили долго и счастливо.

– Ну что вы, Светочка! Я совершеннейший однолюб!