Анатолий Шинкин - Заповедный омуток

Выяснилось, – порча, точно, есть, пришла с севера или северо-запада, наложена женщиной до сорока, не более недели назад.

– Прочитаешь, окропишь, наговоришь и спрячешь под крыльцо после заката, а через три дня придешь: порчу снимать будем.

– Под мое крыльцо?

– Порча у кого?

– У соседки.

– Туда. И смотри, чтоб кончик земли не касался. C Запада на Восток.

Кое-как пообедавший Петрович, ужина не дождался вовсе. Жена читала брошюру, зажигала свечку, бормотала молитвы, неловко крестясь и кланяясь маленькой, с детскую ладошку, иконке. Петрович, забросив газеты и выключив телевизор, голодный тенялся по дому, заметил на обеденном столе книгу «Практическая магия», отдернул руку и пошел курить на крыльцо, открыл уличную дверь и уперся носом в вязку зеленого чеснока, привязанную к косяку.

– Да, что же в доме твориться? – не покурив, вернулся в дом. Открыл, было рот, напомнить об ужине, но сразу закрыл, не решившись отвлечь жену от телевизора. Баба Таня подавшись из кресла вперед, смотрела «Битву экстрасенсов». Конец спокойной жизни. Остается надеяться, что новоявленная ведунья не научиться за неделю вычислять вампиров, а там… Петрович махнул рукой и пошел поискать чего-нибудь съедобного в холодильнике.

Бесконечный летний день подошел к концу. Проходя мимо Петровича, стоя пережевывающего сардельку с хлебом, баба Таня значительно глянула долгим взглядом, отчего сарделька повернулась в горле и встала в поперек. Сказала строго:

– Я к Ольге на минутку, а ты, через полчаса тесто подойдет, пирожки начинай, мне сегодня некогда.

Петрович проснулся утром от тишины, побродил по пустому дому, умылся, разогрел чайник, позавтракал пирожками. Услышав стук в калитку, вышел и встретил у калитки Ольгу Ивановну.

– Здравствуйте, Петрович. Мне бы яиц, а бабы Тани нет.

– Черти ее куда-то уволокли. Сейчас принесу, – сходил в курятник с лукошком, собрал яйца по гнездам, отдал Ольге Ивановне. Она в ответ протянула сотенную. – Сдачи у меня нет, – предупредил. – Жена отдаст потом.

– Отдаст, отдаст, побегу огольцов кормить, – прокудахтала Ольга Ивановна убегая.

Петрович покрутил в руках стольник, закурил и понял, что свободен и богат. Не позаботившись закрыть дом, благо магазин через дорогу, отправился за пивом.

Едва сгибая ноги добрался Кирюха до своего, пока, кабинета, взялся рукой за подлокотник кресла и опустился в него медленно, как бесконечно усталый человек. Долго смотрел тяжелым взглядом на дверь, потом уронил голову на руки. Старался, кусался, рвался, выбивался, продвигая вперед и вверх свою кровавую карьеру, стал главным в районе упырем, и только тогда разглядел и удивился широте окружающего мира. Район – точка на карте, и точек подобных тысячи, и объединены точки в пятна, и слиты в однотонный серый окрас шестой части голубой планеты Земля.

– Не на том боролся уровне, – пробуравила и осталась крутиться в мозгах тяжелая мысль. – Раньше надо было додуматься.

Как вампир, он родился двести пятьдесят лет назад в образе крепкого физически, но туповатого деревенского кузнеца Кирюхи, в хате которого вынуждена была заночевать, по причине лопнувшей в возке рессоры, фрейлина императрицы Екатерины. Врала, конечно. Понятия «секс-туризм» тогда не было, а туристки уже вовсю путешествовали, собирая и коллекционируя мужиков и отдельные их части. Перед величием и сверканием красавицы кузнец не устоял, скоренько сполоснул руки и шею в дубовой кадке у порога, и развязал пеньковый поясок на грубо тканных штанах. Пьянили, возбуждали и звали к новым сексуальным подвигам ее духи с резким запахом валерианы. Баба насосалась от души, но парень оказался вынослив необычайно: выжил, оклемался и быстренько приобщился к кровавому братству.

Высоко неофита не пускали: телепался в десятниках, да управляющих, меняя тела по мере износа, отдавая предпочтение внешним параметрам: рост, ширина плеч. За недостатком ума, не видел в нем большой пользы, а зря. Теперь вроде выбился в главы района. Кровь ведрами и тазиками домой несут – пей не хочу. Дети подрастают. Смешно. Семейный вампир: на работе монстр, дома добрый отец и влюбленный муж. Так и до шизофрении докатиться можно. Правильно Гульфик сказал: «С людьми жить – по-людски болеть!»

– Другой уровень. И шутить он умеет остроумно и метко, аж живот схватывает. Прикидывается шутом тварь, и гадит, скотина, на всех нижних – закон курятника.

И резко вскинулся, почувствовав присутствие в комнате постороннего. Спиной к закрытому жалюзи окну стоял человек. Кирюха всмотрелся, ноздри его вздрогнули от запаха валерьянки, и Кирюха облегченно выдохнул:

– Обломок? Как ты вовремя! – насмешливо заговорил. – Крестный отец, он же Крестная Мать. Да, не шарахайся от Креста, чистоплюй. Когда меня чистого и честного деревенского парня в свое кровавое болото тащил или тащила, похоть свою удовлетворяя, о чистоте не думал? Вот только тебя мне не хватало сейчас до полного, безграничного, безбрежного счастья. А не хочешь взять в помощники безработного упыря, с неярким, но злопорядочным кровавым прошлым и волчьим билетом по последнему месту работы.

– Ты правильно заметил «неярким», – заговорил человек скрежещущим баском. – Ты не был ярким, и ты не будешь ярким, ты не умеешь быть ярким, тебе не дано быть ярким. Ты заурядный кровосос без будущего. Я проявил большое легкомыслие, дав тебе место в Ордене. Твоя кровь была вкусна, свежа и горяча необычайно, а я, пребывая в теле легкомысленной Брунгильды, не смог устоять.

– Зато смог улежать… – Кирюха вдруг осознал свою незащищенность и заерзал, теряя уверенность, под насмешливым взглядом.

– Плюс один пункт к тем, по которым ты мне надоел. В мои семьсот лет, старше меня только Боги… пока. Уверен, при моем честолюбии и должных усилиях это не продлится долго. Мое бессмертие уже состоялось, и я больше не испытываю потребности в чужих телах, но назрела необходимость очистить биографию от бесполезных наслоений.

– Бессмертие – это долго, это навсегда, – уловив намерения посетителя, Кирюха начал отчаянно бороться за жизнь. – Дай шанс проявиться. Я умею быть полезным.

– У тебя было двести пятьдесят лет. Копейки, если сравнивать с вечностью, но для такого ничтожества, вполне приемлемый срок. Мог бы и спасибо сказать.

– Я добросовестно работал. Моими усилиями создан новый вид корма. Для особо впечатлительных вампиров я предложил обезличку еды – кровь из пчело-комариного улья. Комары берут кровь, сносят в улей, и пей Вампир, не обременяя совесть, обезличенную красную жидкость, без угрызений, что обсосал конкретного индивида. Кстати, и санитарный контроль можно проводить. Насосавшись, вампир в клювике детишкам кровь несет. Кормит, лелеет свое семейство, ведет здоровый образ жизни, и являет образ приличного человека и добропорядочного семьянина.