Андрей Буторин - БутАстика (том I)

Я засмотрелся на маленькие отражения самого себя, прыгающие в линзах Улита, и переспросил:

– Не простой? Мне исполнилось восемнадцать, ведь так? Не десять, не двадцать. Ты называл эти числа круглыми. А восемнадцать – это так… Ничего особенного! Или ты опять все перепутал с математикой?

– Мой мальчик! – голос Улита скрипел и хрипел даже сильней, чем у Пу. Это и понятно – говорить со мной ему приходилось больше и чаще. – Нет, теперь ты уже не мальчик! Этим и необычен твой нынешний день рождения. Ты стал совершеннолетним! С сегодняшнего дня ты можешь участвовать в Свободных Выборах, быть призванным в Вооруженные Силы, а также вступать в брак.

Про Выборы я слышал впервые. Обо всем остальном имел кое-какие сведения из книг и видео. Все неизвестное настораживает и даже пугает. Разумеется, я сразу спросил:

– Что такое Свободные Выборы? Что я должен выбирать? И, если выбор свободный, могу я от него вообще отказаться?

– Разумеется, можешь, – скрежетнул Улит. – Наверное, ты так и должен будешь поступить. Признаюсь честно, вряд ли мы с Пу сумеем все организовать правильно, поскольку ни он, ни я, не получили на этот счет никаких инструкций… – Улит развел манипуляторами.

– Не переживай, Ул! – погладил я робота по макушке. – Будем считать, что я воспользовался свободой и не стал делать выбор. Давай теперь про Вооруженные Силы. Что я должен делать? И обязательно ли это?

– Боюсь, что обязательно. – Окуляры Улита перестали вращаться и сфокусировались на моей переносице. – Служба в Вооруженных Силах – почетная обязанность каждого гражданина мужского пола. Обязанность, Масенький!

От того, что Улит назвал меня полным именем, я понял, что он стал вещать Официальные Сообщения. А Официальные Сообщения – это такие сообщения, которые надо внимательно слушать и обязательно выполнять то, что в них сообщается. Поэтому я поднялся с койки, на которой сидел до сих пор, и замер, соединив ступни и прижав руки к бедрам. Этому тоже научил меня Улит. Называлось это «стоять смирно». Если Улит ничего не перепутал.

Одобрительно крутанув окулярами, Улит продолжил:

– С этой минуты, Масенький, объявляю тебя принятым в Вооруженные Силы Корабля. Присваиваю тебе воинское звание Генералиссимус!

– Почему? – вырвалось у меня не вполне сообразно моменту. Улит смутился, отчего окуляры его закрутились в противоположные стороны, но быстро взял себя в руки, то бишь – манипуляторы:

– Генералиссимус – высшее воинское звание, о котором я знаю. Поскольку Вооруженные Силы Корабля имеют численность в одну боевую единицу, есть резон присвоить это звание именно данной единице, то есть тебе.

Я пожал плечами, в общем-то соглашаясь с резонностью доводов Улита.

– И что я должен теперь делать?

– Охранять Корабль от врагов!

– А где они?

– Не могу знать! – неожиданно гаркнул Улит, а потом добавил уже обычным скрипучим голосом: – Мне кажется, это вообще лишь вымышленные, мифологические персонажи. Вспомни литературу.

Я вспомнил. «Войну и мир» Толстого. (Толстого вообще обожал Улит и пичкал меня его произведениями с тех пор, как я себя помню.) Там русские воевали с французами. Для русских врагами являлись французы, для французов – русские. Но все, что описывалось в книге, было таким нелепым, настолько явно вымышленным, что я невольно улыбнулся. Меня смешило в этой книге все – особенно описываемые пространства и количество персонажей. Корабль просто не мог бы вместить в себя все это! А еще я хохотал до упада, представляя себя скачущим на большом животном, называемом лошадью, по коридорам и переходам Корабля.

– Ладно, – я убрал с лица улыбку, чтобы не обижать Улита. – Что там еще у тебя осталось? Брак? – я порылся в памяти, вспоминая полученные из словарей знания: – Испорченные недоброкачественные, с изъяном предметы производства, а также сам изъян в изделии…

Увидев мою растерянность, Улит изобразил смех. Больше всего это походило на прерывистый скрежет металлического предмета, царапающего стекло. Я поморщился, и Улит прекратил смеяться.

– Я так и знал, что ты относишься к учебе легкомысленно! – скрип от его укоризненно вращающейся головы оказался ничем не лучше смеха. – Ты читаешь не все значения слов! Брак – это не только изъян. Другое значение этого слова – семейные отношения между мужчиной и женщиной.

– Семья? – разумеется, я знал значения этого слова. – Но у меня уже есть семья – ты и Пу!

– Между мужчиной и женщиной! – терпеливо повторил Улит. – Ты – мужчина. Но ни я, ни Пу – не женщины. Мы даже не люди. Мы – электронные механизмы, роботы, слуги и помощники человека, то есть тебя. Мы не относимся к людскому племени.

– Неважно! Все равно мы семья, – запротестовал я.

– Пусть так, – согласился Улит. – Но тебе все-таки нужно вступить в брак с женщиной. Тогда ваша… наша семья станет полной и настоящей. Семья – это ячейка общества! – поднял он манипулятор. – Так что вступить в брак тебе просто необходимо.

– Но где я возьму женщину? – снова улыбнулся я, ожидая, что Улит и на этот раз гаркнет: «Не могу знать!» и заявит, что женщина, по его мнению, – мифологическое существо. Лично я почти так и считал. Если бы не видеозаписи Экипажа… Но неожиданно подал голос Пу, так и простояв весь разговор в изголовье кровати застывшим изваянием. Я даже вздрогнул от неожиданности, когда он заскрипел:

– Это наша забота! Сегодня за завтраком состоится твоя свадьба. Просим не заходить на камбуз. Будет сюрприз! – индикаторы на корпусе Пу снова весело замигали.

И Пу с Улитом направились к двери. Уже из дверного проема Улит, скрипнув, обернулся:

– Чуть не забыл! Совершеннолетние получают право доступа к Главному Пульту Корабля. Но я прошу тебя не ходить туда без нас.

Я подпрыгнул. Главный Пульт Корабля! А ведь я до сих пор считал его почти легендой, такой же сказкой, как все остальные, которыми любил поучать меня Улит. Единственное, что оставляло сомнения в пользу Пульта, была запертая дверь на самом верхнем уровне Корабля. Открывалась она с помощью кода, которого я, разумеется, не знал. Может, его знают Улит и Пу? В любом случае, просьба не ходить к Пульту без них была бессмысленной. Но я все равно ужасно обрадовался. Главный Пульт – это звучало так загадочно, так торжественно! Ладно, подождем. Больше ждали. И я заставил себя не думать о Главном Пульте, переключившись на выполнение Распорядка Дня.

Я отправился в спортивный зал, сел на велотренажер и, крутя педали, стал думать о семье. Я не обманывал Улита, сказав ему, что считаю его и Пу своей семьей. Эти два уцелевших робота являлись для меня самой настоящей семьей. С того самого момента, как я стал осознавать себя, рядом со мной были только они. Они заботились обо мне, кормили, ухаживали, учили, воспитывали. Учил и воспитывал, в основном, Улит, а кормил и ухаживал Пу, но заботились оба – нежно и искренне, насколько это позволяли их электронные мозги и органы чувств.