Кирилл Леонидов - 13 дней и 12 ночей идеального мужа. Проза: юмор и не только

Нет, черта с два, метод самоудовлетворения – это не наш путь… Сколько дней там еще осталось?

14 декабря

В трубке встревоженный голос Веры Никитичны, мамы Натальи:

– Саша, я ничего не понимаю, я на грани сердечного приступа! Я напилась тут всего, что только можно: и корвалола, и дибазола, и бипрола! Где они, Саша? Где моя Натка? Она же вообще мне не звонит, она жива или нет?

– По всей видимости, да, Вера Никитична, и живее всех живых, если судить по настроению моей жены.

– Лариса тебе звонит?

– Периодически. Дорогие тарифы.

– А что же «эта» -то совсем не звонит? Кот наш, Джонсик, ты же знаешь, единственный мужчина в доме, совсем захирел: ночью стонет, дерет мебель, и что бы ни съел – все назад, все назад. Да такого отродясь не бывало!

О, этот сладкий миг мести Наташке:

– Вера Никитична, да когда ей вам звонить-то, она там кипрских кошек закармливает. У них, в отличие от Джонсика, между прочим, зверский аппетит и отличное настроение. Они прыгают к ней аж до самой до ладони! Наверно, вкусно кормит.

– Да ты что!

«А что я? – подумал я. – Такое же безвинное, несчастное существо, как и Джонсик: брошенный мужик, тем более что в отличие от него – не кастрированный, и это добавляет драматизма».

Вечером залез в интернет и с тоской «сублимирую», загоняя свой измученный разум в тупик ревности и одиночества.

«Женщин – Близнецов очень трудно заставить остановиться, их ум постоянно путешествует. Это романтическая женщина, способная на сильную страсть. Ее поведение может быть непредсказуемым до невероятности. Она искренне убеждена, что влюблена в вас, но при этом может быть увлечена другим мужчиной тоже. Если она не находится все время рядом с вами, она может вас забыть быстрее, чем какая-либо другая женщина. Это ее натура, стремящаяся к постоянным переменам и ищущая их. Если она не научится управлять своим поведением, не научится терпению и стабильности, то она может испортить всю свою жизнь, а заодно и вашу. Ее мечты и стремления заставляют ее все время бежать. Постарайтесь догнать ее, пойти с нею в ногу и замедлить ее бег»…

15 декабря

Я на приеме в частной клинике у физиотерапевта и по совместительству – косметолога, молодой, симпатичной женщины. Или у меня сейчас все симпатичные?

Лежу на кушетке лицом вниз, приспустив штаны, а она водит мне лазерной трубкой по пояснице: воспалилась старая спортивная травма.

– Александр Леонидович, Вы как?

– Да что-то усилилась боль, ноет, как зубной нерв.

– Это от лазера и от чувствительности Вашего организма. У меня некоторые лежат, как бревно, водишь, водишь – и ничего не чувствуют. Чувствительность говорит о том, что организм – живой, он реагирует на внешние раздражители. Вам же пятьдесят, юбилейный год? А у вас кожа, между прочим, как у тридцатилетнего. Это дорогого стоит. Но вот эти родинки на плече и спине… Они алые, не коричневые, как обычно…

– И что это значит?

– Возможен описторхоз.

– Серьезно?

– А, может, и нет. Надо сдать анализы, чтобы исключить…

Она вынула из грудного кармана визитку, ойкнула, уронив ее на пол, тут же наклонилась за ней. Под расстегнутой верхней пуговицей накрахмаленного белоснежного халата обозначилась линия маленьких трепетных грудей… Наверно, она заметила, как невольно дрогнули и потянулись к ним мои зрачки – ее губы на это отреагировали едва заметной улыбкой.

– Через пару дней придете с анализами. Тут пациентов, кроме Вас, не будет, так что спокойно разберемся. Детально…

Господи! Дошел до последней черты! Готов провериться на описторхоз!

16 декабря

Ну, наконец-то, любовь моя приехала, возбужденная, обновленная, черная-пречерная, то есть загоревшая, счастливая-пресчастливая, благодарная-преблагодарная… Мне нужно было выдержать какой-нибудь день, да еще вечер продержаться – не сорваться на претензии, и тогда пожизненно я приобрел бы ореол добродетеля и любящего человека.

Но все испортил тот самый Янис. Какого рожна она привезла фотографии с его мордой?

– Представляешь, он меня спрашивает, сколько ему лет. Я и говорю, что вижу: «Лет пятьдесят». Ну, как тебе. А ему и сорока, оказалось, нет. Как он оскорбился! Посадил меня на спину и начал отжиматься от пола, потом бицепсы напрягать, говорит: «Да я еще молодой совсем, почему ты подумала, что мне пятьдесят?» Номер телефона свой нам с Наташкой начал предлагать, смех…

– А мне не смешно.

– Ты что, Саш, ты дурак что ли? Посмотри (она расстроено ткнула пальцем в фотографию, где улыбался ошалевший от счастья Янис), у него же ноги кривые и короткие, он приземистый, как гоблин, они все – киприоты – приземистые… Ему до тебя… Правда, вот, долгожители… У них до семидесяти пяти лет, представляешь, банки кредиты дают, – так долго живут люди. Ты брось ревновать, если бы я хотела что-то скрыть, я бы не показала его фотографии, я бы их спрятала…

– Нет, что ты, это я так… Номер телефона его дай посмотреть!…

– Да, где-то там, в сумочке…

– Так ты все-таки взяла?

– Ну и что тут такого?

– А зачем взяла?

– Какая ерунда, мы просто обменялись – и все.

– И свой ему дала?!

– Ну мало ли, может позвонить надо будет ког… да – нибудь.

Моя любовь осознала, что наговорила лишнего. Мгновенно последовала коррекция:

– Мы начали обмениваться, я же говорю, и не помню точно, возможно я и не взяла.

– Ты же сказала, что взяла?

– Мы обменялись, то есть он мне предлагал, но я не помню точно, взяла или нет. Господи, как с тобой трудно!

– Дай сумочку.

– Зачем?

– Телефон посмотреть.

– Саша! Это так глупо!

Клочок бумаги с телефоном Яниса был у меня в руке.

У жены началась истерика:

– Подумаешь, черканула в уголочке, там же, где и телефон гида. Ну, хочешь, сожги ее, эту бумагу, сотри ее в порошок, если тебе так будет легче. Хочешь, я сожгу?… Нет, там телефон гида. Лучше отрезать или зачеркнуть… Куда у нас опять пропали ножницы! Бог, ты мой, какие же вы все-таки мужчины… Да если бы я не терпела всех твоих баб, с которыми ты любезничал, а с некоторыми по оперативным данным и спал, я бы уже умерла от ревности и от обиды!

Лариса жутко плакала и выговаривала мне на последнем надрыве, слезы катились градом:

– Я видела в тебе идеал, что ты можешь, ты способен сделать такой жест, который никто никогда не сможет сделать. Потому что я верила – ты меня любишь. А ты всего лишь ревнуешь и завидуешь! Как это мелко, как это грязно и банально! На самом деле ты просто ревнуешь и завидуешь.

Выяснение отношений продолжалось до глубокой ночи, я слушал ее, содрогаясь. К счастью, сын был в гостях и не слышал нашего скандала. Мне стало плохо и стыдно, а еще я почему-то именно сейчас чрезвычайно возбудился. В какой-то момент она предстала передо мной совсем чужой: Афродитой на камне, оцененной другим, скрывающей от меня что-то свое, глубоко личное. Она перестала быть моим приложением…